Не говори мне хватит - стр. 40
— Нет! — воскликнула девушка, ужаснувшись. — Я не это имела в виду!
Профессор удовлетворенно улыбнулся:
— Можешь молчать и дальше, Муравьева! Но знай: завтра по твоей вине полетят головы. Раз администрация заведения намеренно игнорирует прямое распоряжение деканата и впускает всех подряд в общежитие после его закрытия, то они явно не дорожат своей должностью. Утром по статье будут уволены все ваши вахтеры и комендант. И найти новую работу им вряд ли удастся. Жаль, конечно. Предпенсионный возраст. Дети. Внуки. Семьи. Всех нужно содержать. Но что поделать? Сами виноваты! Так ведь, Антонина?
У нее сердце в пятки ушло от подобного заявления. И в голове стало пусто.
Это был конец. Он загнал ее в тупик, из которого нет выхода. Предавая саму себя, скривившись, точно от зубной боли, Тоня отрицательно покачала головой:
— Они… они здесь ни при чем! Они не знают! Нас… всех нас…
— Да? — поощрил ее Серп.
— Нас парни запускают через свою комнату. Через окно на первом…
И вновь ей не суждено было закончить предложение. Тот, кого Каримов назвал Егором, издал звук, похожий на утробный рык. Мертвой хваткой вцепившись в ее подбородок, он заставил Тоню смотреть строго на него и яростно проскрежетал, буквально испепеляя ее презрительным взглядом:
— Ты сама-то понимаешь, что творишь? Ты же сейчас не только свою подругу сдала! Ты сдала всех их… с потрохами! А ведь Марат даже не старался! Так… слегка припугнул!
Его прикосновение ощущалось мощнейшим разрядом электрического тока.
Обезоруживающим. Болезненным. Пугающим. И странным до ужаса.
Громко зашипев, Тоня ударила мужчину по руке, немедленно освобождаясь от его бульдожьей хватки. Уже собиралась сказать ему пару ласковых, но изумленно вытаращила глаза, буквально онемев от представшей взору картины. Ее телефон лежал рядом с ним. Егор читал ее переписку с Денисом.
***
Ох и «вынесло» же Антонину от осознания данного факта. Аж воздух комком встал поперек горла, а бешенство крутым кипятком заструилось по венам.
— Какого черта? — взорвалась она, жаждая сейчас лишь одного – расквасить нос этому неисправимому наглецу. — Вас разве мама не учила, что нельзя…
— Считай, что я плохо ее слушал! — невозмутимо прервал ее мужчина, сверкая сталью в твердом взгляде. — Мне становилось скучно после фразы «нельзя»!
«О, это многое объясняет! Глухой. Грубый. Надменный. Козел!»
— Сочувствую! — с вызовом огрызнулась Тоня. — Но это не дает вам право трогать мои вещи и читать мою личную пере…
На сей раз никто ее не перебивал. Она сама резко замолчала, чудом не вскочив с дивана точно ужаленная. Егор шире расставил ноги, усаживаясь поудобнее, и случайно... прижался своим бедром к ее бедру. Всего на миг. На чертов краткий миг. Но даже этого оказалось достаточно, чтобы сердце затрепыхалось в груди, точно сумасшедшее. Чтобы ошалевший пульс оглушил своим внезапным ревом. Чтобы щеки вспыхнули огнем, и во рту пересохло.