Не гаси свет - стр. 66
– Не уверена, что в моем лице ты нашел самый надежный источник информации… – сожалеющим тоном произнесла Шарлен. – Я не слишком хорошо знала Селию, хотя, пока шла выставка, мы много общались, и… Знаешь, что странно: сначала она была полна жизни, а потом вдруг изменилась – помрачнела, стала дерганой, затравленной, так что, честно говоря, ее самоубийство меня не удивило.
Сервас мгновенно насторожился… Сама по себе эта информация подтверждала версию суицида, но в словах собеседницы ему померещился некий диссонирующий звук. Или он себя накручивает? Хочет во что бы то ни стало выискать деталь, за которую можно будет зацепиться, доказать, что следователи проморгали главное? Ничто не подкрепляло эту гипотезу – кроме ключа от гостиничного номера…
– Говоришь, она менялась все то время, что вы общались? – уточнил полицейский.
– Именно так.
– Как долго это продолжалось?
– Мы познакомились месяцев за девять до ее гибели…
– Какой она тогда была?
Шарлен задумалась.
– Очень энергичной, полной энтузиазма. Строила планы, выдавала десять идей в минуту! А в конце еле ноги таскала. Стала безразличной и жутко рассеянной… Напоминала привидение.
«Что произошло? – спросил себя Мартен. – Селия Яблонка впала в тяжелейшую депрессию всего за несколько месяцев. Такое случилось с ней впервые или это был рецидив?»
– У тебя есть адрес сквота? – спросил он.
– Почему ты заинтересовался этим делом?
Сервас и сам не знал, что ищет. Дело о самоубийстве Яблонки давно закрыто и не входит в юрисдикцию уголовной полиции.
– Позавчера мне в ящик бросили вот это. – Он показал приятельнице электронную карточку.
– Что это такое? – не поняла она.
– Ключ от номера, где умерла Селия Яблонка.
– Ты знаешь, кто это сделал?
– Понятия не имею.
Сервас прочел в глазах женщины недоумение и вздохнул:
– Ты не находишь, что все это как-то непонятно и… неприятно?
Он остановился у ворот с табличкой «Общественный центр самоуправления. Прошения, взаимопомощь, самоуправление». Окна первого этажа были заложены кирпичом. Знававший лучшие времена фасад украшали граффити и многоцветная фреска, изображавшая корабль с беженцами, попавший в жестокий шторм, решетки с колючей проволокой, яркие прожектора, охранников с собаками, судей в мантиях, вооруженных револьверами спецназовцев, полицейских с занесенными для удара дубинками, детей, играющих в футбол среди развалин…
Сервас вошел во двор с растрескавшимся асфальтом, сквозь который проросла трава, и направился к подъезду. У крыльца были припаркованы машины, а недалеко от них стояло несколько велосипедов. Войдя в застекленную дверь, он понял, что в доме бурлит жизнь. На вешалке висели пальто, а к желтым стенам были приколоты детские рисунки и самодельные плакаты: «Полиция контролирует. Суд сажает», «Долой высылку из страны! Общество должно защищать себя, а люди – бороться за свои права!», «Они не заставят нас молчать!», «Подними на смех мэра!»