Не эра для драконов. Сборник рассказов - стр. 4

– А… Аналитик. Я, Уварова Ирина Степановна, аналитик, временно приставленный к отряду «Гамма» для исследования и записи во время спасательной миссии во Втором Уральском кратере…

– Ну вот, Ир. У нас модифицированные версии ИКСРЫ. Они, прости господи, даже перемещение во времени выдержат. И не слушай старшего сержанта – он это любит. Драму, в смысле.

Слегка повеселевший мужской голос помоложе.

– И про трагедию не забываю, ха-ха!

– Я уже по «Сплин», играющим через динамики, всё поняла… Спасибо, Тёма. Чуть паничку с твоим Ворониным не словила.

Посмеивающийся мужской голос.

– Дык пожалуйста, лейтенант.

Он же продолжает, но обращаясь уже не к ней.

– Сержант, я могу вновь доверить тебе тыл? Пока Молотов с Курочкиным ищут вход.

– Так точно, Артём Васильевич. И, это… Ирина Степановна… Младший лейтенант, разрешите извиниться! Не хотел вас пугать, никак нет!

Переливчатый женский смех.

– Фу-у-ух… Иди уже, старший сержант.

Топот, постепенно удаляющийся. Снова смех, сперва мужской, потом – опять женский. На некоторое время в пещере становится тихо – лица за стёклами защитных скафандров шевелятся, но звуки через динамики не передаются. Старший лейтенант докладывает одному начальству, младший лейтенант-аналитик – другому. Наконец, они вновь собираются у места, возле которого был найден злополучный дневник.

– Слушай, Ир, пока мы не спустились. Давай, что-ли, прочитаем, что там Костя написал. Некрасиво, конечно, но что поделать. Может, узнаем, что случилось с отрядом «Альфа» и его командиром.

Улыбка. Простая и обворожительная. Такая, что самый старший среди всех прочих мужских голосов смущается, а его владелец отводит взгляд.

– Ты впрямь думаешь, что во время задания у него было время что-то писать?

– Не думаю, Ир. Кхм… Знаю.

– Эх, чём чёрт не шутит… Всё равно в главную лабораторию мы сможем войти только после полной разведки десятого этажа. Выключи только нагрудные лампы. Уже глазам больно…

Шорох страниц. Неразборчивое бормотание обоих оставшихся голосов. Выцветшие, выведенные чёрным карандашом буквы. Тонкий, убористый почерк, заполнивший предложениями буквально каждый сантиметр когда-то пустых разворотов. Между абзацами практически нет пробелов. Больше всего места оставлено в промежутках от одной записи к началу другой. Там же проставлены числа – дата записи и точное, до минут, время.

– Это точно его почерк. Узнаю из тысячи. Сам когда-то успешно подделывал, когда приказ фабриковал на отпускные…

– Читаем молча, старший лейтенант!

Старший мужской голос не отвечает, с подозрением глядя на ужасное качество бумаги, что составляет страницы с текстом записей. Он помнит, что его друг педант, каких поискать. И ни за что не довёл бы свой личный дневник до такого состояния. Создавалось ощущение, что тот был искусственно состарен, но в таком случае повредились бы и записи.