(не) Его Малыш(ка) - стр. 2
Чертыхнувшись, иду узнавать, кого принесла нелегкая в столь ранний час. Бросив по пути взгляд на настенные часы, отмечаю про себя, что до выезда на работу у меня осталось меньше часа свободного времени.
Пара оборотов ключа, и я с удивлением взираю на маленькое взъерошенное беременное чудо, стоящее за порогом моего дома.
– Доброе утро, – еле слышно, запинаясь, произносит пигалица, шмыгая носом и утирая катящиеся по щекам слезы... или это не слезы, а капли дождя, барабанящего по крыше и умывающего землю еще с ночи.
– Доброе, – отвечаю я, внимательно рассматривая утреннюю визитершу: ростом метр с кепкой в прыжке, круглое личико, аккуратный маленький носик с россыпью бледных веснушек, огромные изумрудно-зеленые глаза в обрамлении черных, как смоль, длинных пушистых ресниц, пухлые губы, едва тронутые блеском, щечки-яблоки с легким румянцем.
Милая куколка, наивная и зареванная. Так и хочется прижать, пожалеть и наказать урода, посмевшего ее обидеть. Детский сад какой-то!
– Он прогнал меня! – всхлипывает незнакомка, прерывая поток моих нелепых размышлений.
– Кто? – уточняю я ради приличия, продолжая рассматривать ее.
– Стасик. – Поток её слез неиссякаем. – Я приехала к нему, а он не встретил меня, а когда дозвонилась до него, то просто сказал, что я ему не нужна, – рассказывает зареванная незнакомка, словно меня эта история хоть как-то касается.
– Сочувствую, – равнодушно пожимаю плечами, – только я-то тут при чем? – удивляюсь я, делая большой глоток бодрящего кофе.
Я и впрямь не могу взять в толк, почему она рассказывает все это мне, а я стою и слушаю, вместо того чтобы закрыть перед ее носом дверь и, допив в спокойной обстановке свой любимый утренний напиток, ехать разбираться с более важными делами. Но она, словно мокрый воробей, нахохленная, расстроенная и такая несчастная. Внутри что-то щелкает, включая во мне давно не использующиеся качества доблестного рыцаря, спешащего на защиту униженных и оскорбленных. Поэтому я просто стою перед ней в одном полотенце, повязанном вокруг бедер, чуть морщусь от порывов хоть и летнего, но все же прохладного ветра и жду продолжения ее драматического «мюзикла».
Чертово воспитание, проснувшееся некстати, не позволяет мне вести себя иначе!
– А вы Степан Станиславович? – с надеждой спрашивает пигалица, немного заикаясь от душащих ее обидных слез.
Утвердительно киваю, продолжая при этом стоять на одном месте. Мы так и ведем наш непонятный диалог: я – в квартире с голым торсом и кружкой остывающего кофе, незнакомка – на крыльце, с потерянным взглядом, в мокром из-за проливного дождя платье и с чемоданом возле её ног.