(не) ее мужчина - стр. 35

— Расскажите о себе, — попросила Аня, отгоняя грустные мысли. — Почему вы решили стать психологом?

— У меня тяжелый характер, — совершенно серьезно сказал Андрей, — я надеялся, что знания, которые смогу получить на факультете психологии, помогут его исправить.

— И?

— Я жестоко ошибался. Моя вредность по-прежнему при мне.

— И в чем же проявляется эта ваша вредность? — скрывая улыбку, поинтересовалась Аня.

— М-м-м… — он ненадолго задумался. — Ну, к примеру, я ненавижу подарки. Вещи, которые мне вручают, обычно совершенно мне не нужны. Но я знаю, что должен быть вежливым. Должен улыбаться и благодарить. Только у меня не получается. Мои расшаркивания все равно превращаются в брюзжание.

Аня недоверчиво прищурилась:

— По-моему, вы водите меня за нос. Не верю, что вы пошли в психологи только из-за вредности. Сто процентов, в вашей жизни было какое-то яркое событие, которое подогрело интерес к психологии.

Андрей посмотрел на Аню долгим, проникновенным взглядом, словно размышлял, а стоит ли делиться с ней своей тайной. Потом все-таки решился:

— Я с детства не выношу, когда рядом кто-то расстроен. Когда кто-то плачет. Мне прямо физически плохо из-за этого. — Он сделал глубокий вдох, словно набирался сил перед погружением в неприятные воспоминания. — Когда я пошел в школу, мама захотела еще одного ребенка. Она беременела несколько раз, но беременности замирали — у мамы открывалось кровотечение. Обычно это происходило, когда папа еще был на работе. До приезда скорой я всегда сидел рядом с мамой. Она плакала. Я пытался ее как-то успокоить, но у меня не получалось. До сих пор помню это жуткое чувство беспомощности…

Андрей ссутулился, на его лице проступила боль. Аня не удержалась и легонько погладила его по плечу. Он перехватил ее руку, поднес к губам и поцеловал. У Ани все закачалось перед глазами, а Андрей продолжил:

— Из больницы мама всегда возвращалась в глубокой депрессии. Несколько дней она лежала, отвернувшись к стене, ничего не ела, ни с кем не разговаривала. Потом ей вроде становилось легче, и она выходила на работу. В школу. Мама у меня учительница и обожает детей. Работа ее лечила. Месяца через два мама снова оживала, в глазах опять теплилась надежда… А потом все по новой: кровотечение, больница, потухший взгляд. Именно тогда я увлекся книгами по психологии. Читал их тоннами в надежде отыскать способ помочь маме.

Объявили поезд.

— Какой у вас вагон? — моментально переключился Андрей.

— Восьмой.

— Не пропадайте, ладно, — попросил он почти без надежды. — Мне хочется знать, что у вас все хорошо.