Не драконьте принца! - стр. 30

Я села напротив Агнес. Тетушка обработала ссадины на лице. Без комментария не оставила:

– Джесси, – сказала она, приподняв одной рукой мой подбородок, – посмотри на себя… Опять мне приходится тебя лечить.

– Еще немного – и ты сможешь сдать экзамен в академии врачевателей, – отшутилась я.

– Себя нужно беречь, – закончила свою мысль Агнес, не обратив внимания на мои слова.

– Пустяки, – отмахнулась я и шутливо произнесла: – Все равно мне уготована участь старой девы… меня ведь не существует. Я – призрак этого замка. Бу-у-у.

Я всегда скрывала настоящие эмоции за маской шутливости. Так было легче пережить душевные раны.

– Не говори так… просто у них не было выбора. Это милосердие…

– Они могли сослать меня в дальнее поместье, где-нибудь на окраине, где я сама бы не знала о своей участи, – резонно высказалась я. – Но нет, они оставили меня рядом, чтобы я каждый день наблюдала за жизнью, которой лишена. Разве это милосердно?

– Джесси, – монахиня обвела овал моего лица пальцами. – Не копи в своем сердце злобу. На все есть причины.

– Их причина в том, что они боялись, что без их присмотра обо мне кто-то узнает… выкрадет, начнет шантажировать. Они помешаны на контроле. К тому же… здесь меня можно убить быстро, спрятать тело в семейном склепе – и всё, будто меня действительно никогда не существовало.

– Ужасные вещи ты говоришь, ужасные, – вздрогнула тетушка и нахмурилась.

– Ужасные, – согласилась я и улыбнулась, чмокнув тетушку в щеку. – Но знать, как на самом деле обстоят дела, это лучше, чем смотреть на мир сквозь розовую пелену. А злобу я в себе не коплю – просто знаю, к чему быть готовой.

Вздохнув, Агнес закончила с обработкой и, вернув на место лекарские принадлежности, налила в тарелку суп, пододвинула свежий ароматный хлеб и нарезанные овощи. Я поудобнее устроилась на стуле и с удовольствием отправила первую ложку в рот. Воспитательница смотрела на меня с улыбкой, подпирая подбородок кулаком.

– Совсем взрослая стала… Такую красоту прятать – настоящее преступление.

– И ты даже знаешь – чьё, – хмыкнула я и откусила пёрышко зеленого лука, прикрыв глаза.

Мне нравилось острое. И горькое. Впрочем, сладкое я очень любила, но не ела его назло, ведь все знали: Эрелин, любимая дочь герцога, была сладкоежкой. Дворцовые кондитеры часто готовили ей торты и эклеры, а потом жаловались, что ей все не по вкусу. Поэтому сладкое стало для меня чем-то запретным и неправильным из-за ассоциаций с Эрелин. Лишь вишневый пирог оставался моей слабостью.

– Не гневи судьбу, Джесси, – тетушка возвела глаза к небу, приложив ладонь ко лбу. – Я думаю, тебя ждет великое будущее. И ты еще вырвешься из этой клетки. До двадцатилетия ведь совсем недолго…