Не доверяй мне секреты - стр. 32
– С Юаном ты больше играть не будешь, поняла? – говорит она и переводит взгляд обратно на Мо. – А на после школы я приму еще кой-какие меры.
Мама резко поворачивается и ведет, нет, скорее, тащит меня за собой, словно на буксире. Я оглядываюсь: Юан все еще трещит суставами пальцев, потом бьет кулаком по дверной коробке, и Мо уводит его в дом.
На следующий день в школе он со мной не разговаривает.
– Я оказываю на тебя дурное влияние, – сообщает он, сковыривая грязь со штанов. – Мама говорит, я должен держаться от тебя подальше.
Я от обиды вся мертвею, что-то лепечу, мол, я постараюсь убедить свою мать, что она не права. Он ноль внимания. Я сержусь, потом меня охватывает невыносимое отчаяние, грудь болит, словно от удара кулаком. Меня зовут прыгать через скакалку, но я не иду. Шаркая новыми сандалиями, отправляюсь смотреть, как Юан играет с мальчишками в футбол.
Весь следующий месяц после школы я хожу играть к Фей. Она целыми днями сидит дома, на улицу носа не кажет, не то что по деревьям лазить. Море, говорит, холодное, в нем купаться нельзя. У нее нет ни собаки, ни цыплят, ни козы, а сестра ее вечно меня поправляет:
– Надо говорить не «заместо», а «вместо»! Не ставь локти на стол! Если что-то просишь, надо говорить «пожалуйста»!
В пять часов у нас вечерний чай, но я отказываюсь есть, выхожу из-за стола, оставляя тарелку нетронутой. Так проходит две недели, я все больше и больше устаю, становлюсь вялой и апатичной, уже не в состоянии ходить в школу, и маме приходится сделать то, что делать она терпеть не может, – взять на работе отгул.
Я перемещаю три горошины на вершину кучи вареной картошки и хлопаю по сооружению вилкой.
– Ненавижу Фей, ненавижу ее сестру. Никогда больше к ним не пойду.
– А вот у вас новенькая появилась, Орла, как ты к ней относишься? – спрашивает мама каким-то чересчур радостным голосом.
– Я ее совсем не знаю, – качаю я головой.
– А Моника? Красивая, умненькая девочка…
Я кричу так громко, что из гостиной выходит папа.
– Что тут у вас происходит? – спрашивает он.
Мама чистит кастрюли. Она даже не оборачивается, продолжает яростно тереть мочалкой.
– Опять капризничает.
– Может, надо выслушать человека, – обращается папа к прямой, как доска, спине мамы. – Что мы ее мучим, какой толк?
– Мучим? Да она сама кого хочешь замучит! – Она со звоном и грохотом водружает скороварку на сушилку. – Вечно все хочет делать по-своему!
– Лилиан! – рычит папа, а я сую в рот полную вилку еды; она не лезет в горло, застревает комом, будто я пытаюсь проглотить большую карамелину. – Ей уже восемь лет. Посмотри на нее, она же так у тебя скоро сляжет. Хватит драть нос и немедленно отправляйся к Мо.