(Не)дай мне утонуть - стр. 29

– Это я сделал, – киваю в сторону разбитого лобового. – Напился и проспорил другу. Я мог отделаться, но был на кураже, а потом все как в тумане, – мечтаю быстрее закрыть этот разговор и вернуться в спальню. Даже к надоедливой Крис я бы вернулся сейчас с огромным удовольствием.

Вместо словесного ответа от отца мне прилетает хлесткая пощечина. Выдерживаю удар достойно, лишь едва поведя головой и бровью.

– Твоя мать была бы в ужасе от того, в кого ты превратился, – рычит отец, смерив меня ледяным взглядом.

Я готов броситься на него с кулаками и разорвать его грязный рот.

– Она в ужасе от того, что ты трахаешь ее подругу, которая…

– Не смей так говорить об Агате, – пресекает отец, пряча руки в карманы брюк. – И держись подальше от Марины. Мне не нравится, как ты на нее смотришь. Видел, как ты пялился в окно, пока они шли к нам по подъездной дорожке. Думаешь, мне незнаком этот взгляд? Тебе пора завязывать с одержимостями и зависимостями, сынок, – мой отец виртуозно подает двойные послания. Сначала может вмазать, а потом бросить дружелюбное «сынок».

– И как я буду держаться от нее подальше, если ты отправишь ее в мой колледж?

– В SEK одно из лучших образований в Испании. Моя будущая дочь получит все самое лучшее. Поэтому даже не думай о том, что прикоснешься к ней. Она – твоя сестра, Алекс. Сестра, а не предмет одержимости. Ты это понял?

– А если не понял, то что ты мне сделаешь? – ухмыляюсь я, думая лишь о том, что Мари не моя сестра, а орудие мести.

– Если хоть один волос упадет с Марины или с Агаты, я лишу тебя наследства. Твое желание стать врачом – дело похвальное, сын. Я понимаю, почему ты выбрал именно эту профессию. Ты был очень привязан к матери, и ты до сих пор пытаешься сублимировать боль от резкой утраты. Но я по-прежнему настаиваю на том, чтобы ты подумал и занялся моим бизнесом. Куда мне все это девать после моей смерти? Если некому будет продолжать то, что я накопил и создал? Я бы хотел, чтобы мой бизнес процветал на несколько поколений вперед, а я стоял у его истоков, как часть огромной истории.

– Ты сам себя слышишь? Угрожаешь тем, что лишишь меня наследства. А потом просишь продолжить твое дело, твой бизнес. Ты уж определись, – пытаюсь достучаться до отца, но это невозможно. Он во всем видит холодный расчет, ему абсолютно похер на чьи-либо чувства. Он только над своей Агатой трясется и то обнимает ее через силу и ледяной слой – такой человек, и я весь в него, к сожалению. Мы оба непробиваемые и ненормальные манипуляторы, знающие чего хотят и меняющие свое взрывное поведение несколько раз за день. Только я пока оправдываю свой характер юношеским максимализмом, а вот мой отец в сорок два года остается богатым ребенком.