Не дареный подарок - стр. 3

— Хорошо, я дам клятву.

Этот день можно было смело назвать самым ужасным днем в моей жизни. Что я с удовольствием и сделала.

***

Илистар лежал в палатке врачевателей словно неживой, отсыпаясь после истощения резерва. Практическая работа в полевых условиях оказалась сложнее, чем он думал, а первокурсники, которых дали в нагрузку, тупее, чем опасался. И когда проснувшись утром с головной болью и легкой слабостью обнаружил мирно спящую меня на своей груди, почему-то не обрадовался.

Меня медленно подняли в воздух за лапу. За ту же самую лапу, за которую вчера весь вечер таскал перекачанный, а потом еще и на землю швырнул, после того как необходимую клятву получил и к спящему привязал.

Вязали два идиота, и привязка получилась крепкая, железобетонная. Я бы даже сказала — нерушимая, что меня очень расстроило. Расшатать ее и вырвать с корнем, желательно из энергетического источника хозяина, не представлялось возможным.

Вдоволь нагоревавшись, я уснула под утро и была разбужена таким варварским способом.

Градус моей симпатии к Илистару ощутимо понизился.

— Х-х-хазяин, будь лапушкой, положь на место и дай еще пару часиков поспать, агасеньки?

— Ты кто такая?

Удивляться и орать, что я говорящая и вообще высшая нечисть нестандартных размеров, он не стал.

— Нечисть. Вчера еще была бесхозная, а теперь твоя. Так что люби меня, хазяин, оберегай и корми. — Призадумавшись на секундочку, я пришла к выводу, что любить меня особо и не нужно, оберегать я себя и сама могу, десять лет как-то оберегалась же, а потому с придыханием велела: — Корми побольше.

— Что?

Он медленно повернул голову, глядя на свою левую руку. На запястье отчетливо виднелась высветленная, словно выжженная полоска кожи, браслетом обвивающая руку.

— У меня, если тебе вдруг интересно, такая же, — доверчиво протянув ему левую лапку, заговорщически прошептала: — только под мехом не видно.

На признание мое он не отреагировал, продолжая тупо пялиться на прямое свидетельство связи с подчиненной нечистью. И эта его заторможенность наталкивала на определенные мысли:

— Хазяин, а ты под чем-то, да? Тебя насильно накачали? Или ты сам накачался? Ты имей в виду, я с тобой теперь и в горе, и в радости. — От слов моих его ощутимо передернуло. — Мне бы только знать: у нас сейчас горе или я могу не волноваться?

— Кто? — тихо, на выдохе спросил он.

— Аиньки?

— Кто провел обряд? Кто тебя ко мне привязал?

— Не могу сказать, я клятву дала.

— Что?

— А если бы не дала, меня бы того... в расход пустили...

Висеть вниз головой было не очень приятно, но я рисковала к этому привыкнуть.