( Не) чужой ребёнок - стр. 31
Я не могу толкаться. Едва стою на ногах, прижимая к себе раненую руку в гипсе, готовая в любую минуту сгруппироваться, чтобы прикрыть живот. Моя цель – вагон. Стараюсь не смотреть по сторонам, слишком много боли транслируют окружающие. Я и в своей-то захлёбываюсь… Гипнотизирую взглядом заветные двери.
И вот наконец я в вагоне. Устраиваюсь на полу в коридоре. Это, конечно, не полка в купе. Но я и этому рада. Потому что поезд ещё не тронулся, а я уже стала на шаг ближе к своему сыночку.
Рядом со мной устраивается старый дед с мальчиком постарше Вани. Они сидят в обнимку, тесно прижимаясь друг к другу. Будто весь их мир – это они вдвоём. Скрюченной артритом ладонью мужчина гладит малыша по голове и тихо шепчет что-то ему на ухо.
Поезд отправляется, и под мерный перестук колёс мальчик быстро засыпает. Я то проваливаюсь в сон, то выныриваю в реальность. Не могу расслабиться. Постоянно начеку, в ожидании обстрела. Каждый громкий звук мгновенно порождает панику.
Тайком разглядываю пожилого мужчину. Возраст определить трудно. Любой человек, хлебнувший горя, выглядит намного старше своих лет. Старик беззвучно плачет. Глаза закрыты, слёзы катятся по сморщенным щекам…
На станции волонтёры раздают еду. Стресс притупляет чувство голода, но запах пищи тут же будит аппетит. Крупная женщина кричит на кого-то:
- Куда лезешь? Сначала детям!
Она права – взрослые могут и потерпеть, а детей надо накормить первыми. Справедливости ради стоит отметить, что тут подавляющее большинство пассажиров – с детьми. Одиночек, как я, единицы.
Проводники загоняют всех в вагоны, поезд отправляется. На следующей станции всё повторяется – я снова не успеваю дождаться своей очереди.
- Держи, – говорит мне пожилой сосед, протягивая упакованную порцию еды в одноразовой посуде. – Я на тебя взял. Если постоянно будешь в стороне стоять, так и останешься голодной. Вон, тощая какая.
- Спасибо. А внук ваш поел? Ему нужнее…
- Правнук, – поправляет меня. – Димка мне правнук. Хотя какая теперь разница, если нет уже ни дочки, ни внучки? Батя его воюет. Даст Бог – живым вернётся. А пока я ему и за батю, и за мамку, и за всех остальных. Одни мы с ним остались.
- Тётя, а у тебя есть дети? – подаёт голос Димка.
- Есть. Сын, Ваней зовут.
- А где твой Ваня?
- В больнице. Я к нему еду…
- А мы с дедом просто едем. Не к кому. Туда, где не стреляют…
Поезд медленно уносит нас на запад. Подальше от ужасов войны. Но как бы далеко мы ни уехали, боль и отчаяние из сердца не вытравить. Точно так же, как из памяти вряд ли когда-нибудь уйдут жуткие картинки разрушенных домов и покалеченных людей…