Не бойся Жнеца - стр. 51

Заметьте, я говорю: он «прикрыл нам глаза», мистер Армитедж. Нам.

Как он мог это сделать всего двумя руками?

Дело в том, что Джинджер, как часто с ней случалось, запаниковала, и Синнамон дала ей горсть таблеток, бумажный пакет, если понадобится, ее любимую резинку для волос, а потом обещала за ней вернуться, а пока пусть Джинджер просто запрется в каюте и сидит тихо, не высовывается, мы скоро вернемся.

Джинджер оставалась в каюте сколько могла. Я должна в это верить. Но в конце концов она, как в свое время Джосс Писан – возможно, потому, что яхту качало на воде, – выбралась из этого массового захоронения и взяла курс наверх, через коридор и лестницы. И прикрыть ей глаза было некому, она увидела все, и это «все», как потом сказали врачи, запечатлелось в ее памяти.

Вместо того чтобы поплыть через озеро за нами, она поплыла в другую сторону – к национальному парку Карибу-Тарги.

Лесничий Сет Маллинс нашел ее только через четыре недели, и все это время она по лихорадочной спирали погружалась все глубже в состояние травмы, питалась ягодами и запивала их росой, полностью ушла в себя и совсем одичала.

Работая терпеливо и тщательно, опытные специалисты сумели выманить Джосс Писан из раковины, в которую она сама себя заточила.

Теперь похожую терапию проводят с Джинджер.

Английский писатель Джон Гарднер утверждает, что история никогда не выглядит историей, когда ты проживаешь ее сам. Понятное дело, раз ты в ней живешь, для тебя это никакая не история.

«Окрашенный кровью прилив вырвался наружу, в нем утонула детская невинность».

Если бы не этот прилив, возможно, детская невинность Джинджер Бейкер не пошла бы ко дну.

Но в цикле слэшера, как сказала бы в свои школьные годы Дженнифер Дэниэлс, это работает именно так.

И не важно, скольким при этом суждено умереть.

Поначалу от просмотра двух телеэкранов сразу у него в груди возникало какое-то брожение, но вскоре Фарма обнаружил, что тошноту можно регулировать пивом – все зависит от объема.

Ощущение того, что он сидит в шезлонге, привязанном к сцепке метеорологических шаров, от пива не уменьшилось, но это состояние ему даже нравилось. Будто пол в гостиной рассосался, и сам он несется сквозь громаду пространства, а два телевизора, что стоят один на другом, – это два гиганта. В конце концов он до них доберется, а они только вырастут в размерах, и он даже не сможет разглядеть их края; может быть, даже коснется стекла, и из экрана выскочит голубая искра и оживит его, да так, что у него перехватит дыхание, а грудь будет готова разорваться.