Не бесите боевых грифонов, или любовь на краю света - стр. 47

Может, попросить заботливого мага и защиту на дом кинуть? Чтобы разным… благодетелям неповадно было под покровом ночи пробираться к приличным девушкам с целью… обеспечить пропитанием?

Я рассмеялась про себя, а на деле зашлась хрипом. На это ушли последние силы – свет померк…

– Джоанна! – почувствовала, как меня подхватили на руки, но открыть глаза так и не смогла. – Джо! Что с вами?

– Заболела, – прохрипела я. – Простудилась.

На то, чтобы сообщить, где именно (у монсеньора в гостях, в камере) сил не хватило. Но дураком Ролан никогда не был, так что… сам догадался.

– Простите, – проговорил он, скомандовав: – Грегори! Брази́ сюда. Быстро!

– Не надо, – раздался голос Ули. – Я сама справлюсь.

Девочка быстро прошла в аптеку, хмуро ворча себе под нос:

– А сразу меня нельзя было поднять? Горло болит?

– Очень, – прохрипела, любуясь на маленькую целительницу, пока Ролан шёл следом, заботливо прижимая меня к себе.

– Ломота?

Я кивнула.

– Несите Джо в спальню. Только бельё перестелите, кровать наверняка мокрая. И переодеть её надо.

– Хорошо.

– Ришку поднимите , пусть она вам всё выдаст и бежит ко мне.

Меня отнесли наверх, усадили на кровать. Знобило так, что вдруг стало всё равно, происходит вокруг что-то или нет.

– Ришку буди, – ворчал кузен короля. – А то я не догадаюсь, где лежит бельё и сухая одежда...

Спорые, ловкие движения. Без спешки. Без суеты. Мужчина был собран и сосредоточен на том, что делает, а у меня закрывались глаза. Такое… спокойное чувство. Защищённости. Когда ты знаешь, что тебя не бросят. Что о тебе позаботятся.

Последний раз так было, когда бабушка лечила меня от простуды. Удачно сходили на болота за морозной юквой. Эти невыносимо горькие маленькие мясистые ягоды растирают и прикладывают от боли в спине. С наговором так вообще хорошо… Горько во рту. Горько, будто юквы пожевала…

Шкафа в комнате не было – вещи хранились в огромных сундуках. В один из них нырнул монсеньор Ролан.

– Нашёл, – гордо сообщил он, взмахнув ночной сорочкой, словно флагом. – Давай.

Мгновенно стянул с меня мокрую рубашку, натянул сухую.

– Вот и хорошо, вот и умница, – проворковал он, пересаживая меня на сундук.

Затем перестелил постель, да так, словно всю жизнь только этим и занимался. Поморщился, глядя на медвежью шкуру.

– Я думал только у меня в форте такая экзотика, – вздохнул он. Провёл руками: – Готово. Высушил.

И перенёс меня на постель.

Раздался топот ножек. Я привстала, чтобы сказать Уле, что не надо бегать босиком, простыть можно.

– Вы сами? – изумилась девчонка, засовывая в руки монсеньора огромную кружку с варевом и, не дожидаясь ответа, скомандовала: – Пока это, зелье на подходе.