(не) беги от меня, малышка - стр. 45
– Помочь, может?
Вопрос вырывается прежде, чем я обдумать его успеваю. Просто мы так сидим странно. После всего, что произошло между нами, после всех эмоций… Это реально странно. И ее поведение – тоже. Я только поддерживаю ее в этом безумии.
– Нет, – она краснеет даже, – ну что вы? Это неудобно…
– Согласен, неудобно самой. Давай помогу.
Она молчит. Смотрит на меня своими оленьими глазками. Со страхом, напряжением и… ожиданием? Ты хочешь, чтоб надавил? Тебя это заводит? Ну так я же только помажу. Прошел накал, извини, малышка.
Но все же додавливаю, не могу отказать, пойти против инстинктов:
– Иди, раздевайся.
И она идет. Реально идет в ванную, а я остаюсь сидеть чуть ли не с челюстью отвисшей. Ого…
А все интересней и интересней…
И отдельный кайф во всем этом – мое отношение к происходящему. Без накала, без бешеной звериной похоти.
Кристальнее, ярче все. Правильней.
Она выходит из ванной, полностью укутанная в огромный банный халат. Ни одной части голого тела, кроме шеи, идущей пятнами, красных щек и розовых ступней. В руках крем.
Вот это представление. Нужно вспомнить, что я правильно сделал. Хрен теперь вспомнишь, а понять вообще невозможно.
– Ты ляжешь? Или стоя?
– Я… лягу, наверно…
Ложится на кровать, отворачивается от меня.
Медленно задираю вверх халат, выше, выше… Скольжу пальцами по гладкой коже. Ничего лишнего себе не позволяю… Ведь так?
Синяк такой нехилый у нее, уже начинает из красного переходить в синий с лиловым. Наношу холодный гель. Вздрагивает всем телом, выдыхает.
Размазываю, втираю, аккуратно и нежно. Лежит. Дышит. Голову отвернула, не смотрит на меня.
Случайно касаюсь пальцами выше, дотрагиваюсь до ягодицы. Замираю. И она, кажется, тоже.
Ну что, Лада, сейчас ты должна меня выгнать. Завизжать, начать кричать, что я – маньяк и насильник.
Что ты вообще не это имела в виду…
И тогда я окончательно пойму свою правоту и то, что верно классифицировал тебя в сержантской градации от честных давалок до приличных женщин. Там много пунктов было, но бабы «с ебанцой» выделены в отдельный класс.
Но она молчит. Не поворачивается, правда, но и не выскакивает из номера с криками: «Насилуют!».
Еще раз провожу пальцами по упругой заднице. Ух, как горячо! Да это, мать твою, гораздо горячее, чем то, что я делал раньше с ней!
Я же тоже так вот добирался уже до сладкого, но это все по-другому было! В диком угаре, в треше!
А сейчас… Я словно дикую норовистую лошадь укрощаю. Одно неверное движение – и копытом в лоб.
Но, если покорится… Нет большего кайфа.
Двигаюсь дальше, прямо к промежности, прикрытой маленькими трусиками. Вздрагивает опять. Не двигается. Еще раз. Посильнее, понаглее. Пальцами вверх и вниз. Сдавленное аханье. Влажные пальцы.