Не американская трагедия - стр. 6
Отученные за годы советской власти, как правильно держать перст, многие тогда вспомнили Бога. Из сердца Марьи Ивановны стремились вылететь какие-то особые слова, какие-то невероятные по страстности заклинания, и они воплощались в шёпот, несущий её боль к небу.
Саша лишь после окончания войны отправится в Германию, да и то на службу. Марья Ивановна с семейством переможется в Ярцеве, в спрятавшейся вдали от города и магистральных путей-дорог, среди дремучего леса, деревне-поселении для инвалидов детства, на Запад от родного Смоленска. В отличие от большинства беженцев, Марья Ивановна повела своё семейство не на Восток, под защиту отступающих войск, а в противоположную сторону, к белорусской границе. О Ярцеве она окольно слышала – там давно велось самостоятельное натуральное хозяйство, ещё с мирного времени поставленное хозяйственниками на обкатанные рельсы. Приютили их на хуторке из трёх изб, в полукилометре от основного поселения. Бабушка, пустившая их на проживание, внешностью смахивала на персону Бабы-яги. По древности своей старуха помнила декабристов, отбывающих наказание у них в губернии за участие в путче против царя. В чём только держался в ней дух – время скрючило её, как любвеобильную лиану вокруг облюбованного ей дерева. По её собственным словам, дух тот держался на особом предвидении и врачевательных способностях. Великое множество сухих метёлок покоилось на множественных подвесочках повсюду под потолком почерневшей от времени лачужки, включая брёвна стен – и там затаились мешочки со снадобьями. Поговаривали: водит старуха дружбу с нечистой силой, оттого и не селился у неё до сих пор никто. Марья Ивановна чем-то угодила, приглянулась ей. Обычно ворчливая и ядовитая в общении, старуха приветила всё семейство. В три дня поставила на ноги Фенечку, давно мучающуюся животиком. С Марьей Ивановной они понимали друг друга по взгляду – словами перебрасывались редко, лишь скудными фразами по крайности.
Приближалась осень, вековой лес в этот год припозднился с зелёным нарядом. Погода баловала теплом. Только редкие жёлтые листья, вносимые вихрями ветерка в низко сидящую дверь жилища, напоминали о предстоящей смене времени года.
Канонада откатывалась на Восток и однажды пропала совсем. Дни и ночи в лесу стояла просто звенящая тишина. Затихла и основная деревня-поселение, даже ветерок не приносил оттуда ни малейшего звука. Мальчики, заготавливая дрова к предстоящей зиме, старались излишне не шуметь, да и девочки без окриков играли в неслышные игры. Природа притаилась, сочувствуя людям, словно давая им время оправиться от внезапного вихря войны.