Назову своей - стр. 28
Действительно, Игнат непростительно много интересуется девушкой родного племянника. И это то, что на виду, вслух, а узнай родные о мыслях похотливых, когда взгляд невольно скользит по ладной фигурке – от семьи отлучат.
– Да я не… – стушевался Игнат.
– Понимаю, просто любопытно, – будто подсказал Фёдор, Игнат быстро кивнул соглашаясь. Брат продолжил сморщившись, будто уксуса хлебнул: – Мать их умерла лет шесть назад, от кровопотери, по-женски. Пока скорая по снегопаду приехала, всё было кончено. В Кандалах раньше ФАП был, фельдшер работал, не велика помощь, но какая ни есть, теперь ничего нет, ближайший врач в райцентре. Старшая дочь накануне смерти матери приезжала, хотела скорую вызвать. Ругалась страшно, соседи слышали. Отец не позволил, не было благословения наставника на лечение. На следующий день дочь не послушала, позвонила врачам, только поздно было.
– Что значит «не благословил»?
Игнат, мягко говоря, сильно удивился. Старообрядец без благословения никакое дело не начнёт, ни свадьбу играть, ни ребёнка крестить, ни оплакивать покойника не станет, ни лечиться, ни переезжать – ничего. Однако, у обычных общинников, не отшельников, даже в стародавние времена были послабления, что говорить про современность. Игнат не слышал, чтобы где-то наставники накладывали запреты на лечение, тем более на спасение жизни.
– Не кипятись, – примирительно проговорил Фёдор. – Не было в те дни наставника в Кандалах, никто не ожидал… Крепок верой Александр, не мог без благословения к жене подпустить врачей.
– Понятно, – сдержался Игнат, оставил свои мысли при себе.
«Крепок верой» – синоним фанатизма? Зачем же этот крепкий верой человек семью создавал, с женщиной жил, детей рожал? Подался бы в скрытники, как часто поступают те, кто ищет божьей благодати, стремится отойти от мира, погрязшего в грехах. Для них существуют скиты, на них исконная, истинно христианская вера держится. Мирскими заботами обзавёлся – отвечай по совести, по людским и божьим законам.
– С тех пор Александр словно ополоумел. Всегда злобным был, волком на людей смотрел, слова доброго за всю жизнь никому не сказал, сейчас и вовсе вызверился. Что он дочерям своим в горячности кричит, лучше честному человеку не слышать, уши и мысли не осквернять. Старшая носа в Кандалы после похорон матери не показывает, отец отлучил. Средняя по кривой дуге обходит родительский дом, отца увидит, на другую сторону дороги перебегает, свекровь её, которая никогда верующей не была, крестится в испуге, как свата видит. А Шура с ним живёт… Пока.