Назар. Семья для варвара - стр. 6
— Я не… Не смей трогать Павла! Он здесь совершенно не причем, не впутывай его!
— Это ты его впутала, Ульяна, или ты забыла, как просила меня ввести его в курс дела? Как просила обеспечить ему место в компании?
Слышу это и не могу сдержаться — рыдания так и рвутся наружу.
Этот страшный человек способен на что угодно. А Паша… У него ведь еще вся жизнь впереди.
Я ведь хотела его держать поближе к себе, боялась отпускать. Так уж повелось после смерти родителей, что я чувствовала за него ответственность.
— Мы сегодня вечером едем на ужин к влиятельному человеку, только попробуй подвести меня. — Борис ослабляет хватку и окидывает меня брезгливым взглядом. — Иди, умойся, приведи себя в порядок, цацки свои нацепи там, чтобы по красоте все было.
Молчу, смотря в одну точку.
Как мне жить дальше? Ради чего?
— Ульяна, оглохла? Не заставляй меня повторять дважды!
Что-то в его тоне напрягает меня. Я боюсь его. Вот теперь реально боюсь.
— И чтобы без глупостей. — Борис направляется к двери и вдруг останавливается, взявшись за ручку.
Поворачивается ко мне:
— Кстати, я нанял человека. Будет следить за тобой и докладывать о каждом твоем шаге. И про паспорт свой забудь, побудет у меня, карты твои я заблокировал, будешь получать наличку.
Выходит из комнаты, оставляя меня одну.
Не выдерживаю, падаю на кровать, все тело сотрясается от рыданий.
Самое ужасное то, что… теперь никто не сможет спасти меня из этого плена.
Я связана по рукам и ногам, Борис прекрасно это знает. Знает, что ради родного брата я готова пойти на все.
Даже отказаться от своего будущего.
Мне ничего не остается, как сделать так, как он говорит.
Плетусь в ванную, принимаю душ. Точнее, стою под прохладными струями воды, не в силах пошевелиться. Мой план провалился, а нового как-то в запасе и нет.
Потом все делаю на автомате — открываю шкаф, беру первое попавшееся платье, натягиваю на себя, морщась от боли, когда застежка царапает мне кожу — от сильной хватки Бориса все-таки выскочили синяки.
Уже у зеркала понимаю, что дело плохо — глаза красные от слез, веки распухли. У меня всегда так, плакать противопоказано.
Вспоминаю его слова, грозный взгляд, содрогаюсь внутренне. Беру консилер, пытаюсь привести себя в порядок. Уже лучше…
Нет, о чем это я?
Все плохо. Все катастрофически плохо. От накатившего чувства безысходности и от гудящей головы — не единой нормальной мысли туда не приходит.
Надеваю туфли, беру клатч и спускаюсь вниз. Вижу из окна, что машина уже ждет, рядом с ней, спиной к дому стоит мощный бугай.
Наверное, это и есть тот самый человек Бориса, приставленный ко мне в качестве надзирателя.