Назад в СССР с кучей баксов. История перемещения во времени - стр. 25
Владислав Файбишенко, расстрелянный по громкому делу фарцовщиков
Громкое дело и последующий расстрел валютных спекулянтов сильно напугали всех фарцовщиков и спекулянтов в Советском Союзе и надолго отбили охоту к незаконной скупке-продаже иностранной валюты. Теневой валютный рынок вряд ли исчез совсем, но залег на дно всерьез и надолго, оправившись от потрясений лишь после прихода Леонида Брежнева, сменившего Никиту Хрущева на посту руководителя советского государства.
Все это мне мало было известно, как «гостю из будущего», но советский стиляга об этом знал наверняка во всех красках. Именно этим, вероятнее всего, объяснялась его тревога в глазах при упоминании мною о долларах в принципе и, тем более, о моем желании продать доллары с рук дороже.
Стиляга с испугом замолчал, глядя на меня растерянными глазами. Я аккуратно, стараясь не привлечь внимание людей, которые, слава богу, были достаточно далеко от нас в тот момент, достал сотку баксов из кармана и, чуть скомкав банкноту, показал ему в знак серьезности своих намерений. Стиляга с интересом и страхом взглянул на скомканную в моей руке сотку и тут же с легким испугом и виноватой улыбкой стал говорить мне что-то типа:
– No, no, no! Sorry! I can’t. I don’t know! (Нет-нет! Извините! Я не могу. Я не знаю!) – и что-то еще в этом роде.
– But why? (Но почему нет?) – спросил я, изображая неподдельное удивление, продолжая вежливо улыбаться стиляге.
Когда я был в Англии в 1990 году по обмену школьниками (старшеклассники из нашей школы принимали у себя англичан, а мы, советские школьники, ездили в Англию жить в их семьях на пару недель и учиться у них в школе), я запомнил эту вежливую улыбку англичан и участливый взгляд. Так принято у них. Попав странным образом в СССР 60-х годов, я старался копировать поведение англичан в разговоре с советским стилягой.
– Валюта – это слишком-слишком опасно, – залепетал стиляга. – Жвачка, джинсы, шмотки. Это хоть как-то реально. Но валюта нет! Нет! Однозначно нет! Жвачка, шмотки, пластинки, джинсы, – продолжал лепетать стиляга. Он также добавил пару слов о громком расстреле валютчиков, о котором я уже рассказал вам выше.
«Где ж я ему возьму сейчас шмотки! Штаны ему, что ли, продать», – с улыбкой и легким отчаянием подумал я, засовывая 100-долларовую банкноту в карман и хлопнув рукой по своим достаточно новым джинсам…
Короткий рассказ стиляги о расстреле валютчиков, а также о контроле дела самим Никитой Хрущевым, который в то время был сам царь и бог в СССР, насторожил меня. Я с интересом и недоумением послушал его рассказ. Я всегда полагал, что хрущевская оттепель была первой попыткой перестройки в СССР. Начало 60-х годов я представлял исключительно позитивно. С уходом Сталина и приходом Хрущева, я полагал, народ вздохнул с облегчением. Мне казалось, что хрущевская оттепель – золотое время в истории СССР, когда прекратились репрессии, в космос полетел Гагарин, расцвела культура и искусство. Авторитет Советского Союза во всем мире был велик благодаря превосходству в космосе и хрущевскому либерализму…