Назад дороги нет - стр. 28
Оказавшись внутри приземистого сруба, Айдарук долго ходил вдоль длинного стола, где на чёрном бархате лежали тонкие браслеты и массивные наручи из серебра; серьги с разноцветными камнями в изящных завитушках драгоценного металла; венцы с таким хрупким орнаментом, что казалось, он рассыплется даже от дуновения ветра; ошейники в россыпях жемчуга и зерни. Выбрать из всей этой прелести что-то одно оказалось не такой простой задачей и Айдарук, отродясь не видевший подобной красоты, дойдя до конца стола, тяжело вздыхал, жмурился и тряс головой, а затем молча поворачивал и шёл обратно. На пятом проходе он чуть замедлил шаг у одной вещицы, но лишь зацепив её взглядом, всё же пошел мимо. В следующей попытке на том же месте он уже задержался и посмотрел на украшение внимательней, но всё же двинулся дальше. На седьмой попытке, остановившись, почесав затылок и мечтательно вздохнув, вроде уже шагнул в сторону, но потом резко развернулся и надолго застыл.
Чуксар, который давно потерял терпение и раздражённо приплясывал чуть в стороне, тихо ругнулся, подошёл к другу и заглянул ему через плечо. Оказалась, что внимание Айдурука привлекла нагрудная подвеска. Крупный серебряный круг с золотым плетением узора, в нижней части которого закреплены были шесть длинных цепочек и на конце каждой – фигурка утки.
– Пффф. – Чуксар удивлённо вскинул брови и толкнул Айдарука плечом. – Уверен?
По древней традиции нагрудную подвеску с утками девушке мог дарить только жених. А если это делал посторонний юноша, то это был равнозначно сватовству. И если в простых семьях такая дерзость могла сойти парню с рук и даже привести его к успеху, то среди патшей подобная выходка, скорее всего, обернулась бы бедой. Уж тем паче, если речь шла о барсула и эсегелях, давно питавших неприязнь друг к другу.
Айдарук, который без того терзался в сомнениях, от слов Чуксара растерялся ещё больше. Он оглянулся за поддержкой к Ушапаю, и тот с готовностью отозвался – многозначительно повёл бровью. Но глядя на него Айдарук так и не понял, одобряет гигант выбор друга, или призывает одуматься.
Айдарук покачал головой и надолго закрыл глаза, а когда вновь открыл их, протяжно выдохнул и махнул рукой. Вскоре, оставив в лавке десять соболей, он вышел на улицу с большой шкатулкой в руках, и троица поспешила обратно к йорту.
В полдень, когда зенитное солнце пробилось сквозь толщу свинцовых туч, подрумянив их свинцовое брюхо, отряд барсула оказался у ворот усадьбы самого богатого эсегеля. Судя по количеству батыров, что в дорогих доспехах несли караул у ворот, Айдарук догадался, что Эрнук заранее знал о предстоящем визите. Удивляться не приходилось. Эрнук, всё же, не Пешкант, к нему вряд ли выйдет заявиться нежданным. Подумав об этом, Айдарук вспомнил свою безуспешную попытку попасть в йорт сразу после Нардугана. В груди сладко заныла от предчувствия скорой встречи и вместе с тем, чувства тревоги – как оно выйдет на этот раз.