Назад дороги нет - стр. 25
Айдарук замер, будто упёрся в невидимую стену. Он живо представил себе вереницу из сотни судов и попытался прикинуть, сколько в таком караване окажется стражи. Обычно в одной лодке размещалось десять-пятнадцать человек, среди которых были кормщики, гребцы и прочие мастера, без которых в дальней дороге не обойтись. И коль скоро каждое племя отправляло вниз по реке пять-шесть осламок, воинов для охраны в поход выходило совсем ничего. Потому и становились грузы лёгкой добычей буртасов, иной вождь которых приводил до тысячи джигитов. Попробуй, отбейся от них столь малым числом. Но если все роды́ пойдут одним большим караваном, то соберётся столько стражей, что булгары сами смогут кого угодно обратить в бегство. Все странности последних дней разом сложились для Айдарука в одно большое полотно. Стало понятно, зачем в Шура-варе такая пристань и новые мастерские, зачем отец привёз туда запасы еды и, главное, почему сосватал Каракыз за безобразного сына Ямурсы. Теперь всё встало на места.
Айдарук, наконец, выдохнул и посмотрел на отца горящими глазами. Турумтай улыбнулся.
– Мы задумали это давно. – Тихо сказал он и, выпустив локоть сына, направился опять к воротам. Айдарук поспешил за ним. – Не мог рассказать раньше. Даже тебе. Слухи быстрее ветра, а тудун не должен был узнать об этом раньше времени. Теперь, за неделю до совета, таиться нет смысла. Эльтабар уже говорил с десятком патшей, и шила в мешке не спрячешь. Как бы ни хотелось. Так что пришло время делать всё решительно и быстро.
Они вышли за ворота. Сонные барсулы сразу оживились, стали суетиться, подвели лошадей. Уже поставив ногу в стремя и вцепившись в конскую гриву, Турумтай снова обратился к Айдаруку.
– Так что сейчас ты вернёшься в усадьбу и с Байбатом отберёте лучшую пушнину – в дар Эрнуку. Завтра в полдень, мы идём к нему в гости.
В голове Айдарука яростно ухнул гром и его раскаты заглушили всё, что дальше говорил отец. Эльтабар, караваны, патши, пристань Шура-вара. Ещё миг назад это всё без остатка владело его существом, занимало все его мысли, но теперь померкло, съежилось, как береста в огне, и рассыпалось в прах, едва прозвучало одно только слово – Эрнук. И словно эхом на него отозвалось другое – Бийче. Уже завтра в полдень он увидит её и даже сможет поговорить. И ни о чём другом, думать Айдарук уже не мог.
Турумтай тем временем легко прыгнул в седло и, велев всаднику с факелом ехать вперёд, чтоб освещать дорогу, повернул коня к западным воротам, где находилась усадьба Пешкана.
Нухраты встретили их вежливо, но без радости. Пешкан, который сам вышел им навстречу, радушно улыбался и кланялся на каждом слове, но при этом в его карих глазах, всегда чуть сощуренных и блестевших подслеповатой слезой, виделось напряжение зверя, который пытался понять, кем ему предназначено стать в грядущей охоте – хищником или добычей. Пригласив гостя к достархану, где не осталось свободного места от угощений, хозяин не преломил лепёшек, положив их целыми, а буза в больших пиалах оказалась тёплой, как моча. Любому, кто знал этикет, это ясно говорило, что ему здесь не рады. Потому Турумтай и не стал тянуть, сразу перешёл к делу: