Найдена - стр. 2
– Продаю, – кивнул он.
Предслава улыбнулась. Она говорила с урманином на равных! С таким огромным и грозным…
– Ты что, деточка?! Господи, помилуй! – испуганно задышала ей в ухо нянька. – Он же убийца. Одумайся!
«Деточка»? Как бы не так!
Княжна повернулась к бородатому урманину:
– О деньгах договоришься с моим слугой, греком Таяном.
Лицо северянина помрачнело. Грек не маленькая девчонка, его не обманешь… А русская княжна еще та штучка! Хороша будет, когда вырастет. Но своенравна…
Урманин вздохнул. Когда княжна войдет в возраст, он будет уже стариком, если только великий Один [2]не сжалится и не возьмет его душу в каком-нибудь бою.
Он подал знак. Убийцу отпустили. Будто не веря в освобождение, тот нерешительно встал на колени и помотал головой.
– Ты свободен, – заявила Предслава. В этот миг она чувствовала себя сильной и великодушной. – Иди куда хочешь…
Урманин охнул, а толпа осуждающе зашумела. Разве можно просто так отпускать изверга, который средь бела дня убил двоих?!
Предславу передернуло. Трусы!
– Что ропщете? – Она оглядела толпу. – Чем вы лучше, если он убивал, а вы глазели? Он не побоялся, хотя был один. – На ум пришли однажды сказанные отцом слова, и она выпалила: – Бесстрашие не ходит рука об руку с бесчестьем. Я верю, что этот человек имел причины для содеянного! – В наступившей тишине она повернулась к няньке: – Пошли.
Старуха укоризненно покачала головой. Отлупила бы своевольную девчонку, но нельзя. Не положено. Это потом, узнав о случившемся, наставники собьют с зазнайки всю спесь. Поучать княжну – их дело, а ее, старушечье, приглядывать, чтоб была цела да здорова….
Ее раздумья оборвал хриплый голос убийцы.
– Подожди, дочь Владимира, – попросил он.
Невольно нянька схватила Предславу за руку и притянула к себе, но та вырвалась и обернулась:
– Чего тебе?
Убийца склонил голову:
– Я не забуду твоей услуги и когда-нибудь отдам долг. Запомни мои слова, княжна.
1
Дождь. Опять дождь…
– Какое у вас дело к боярину?
Я обернулась на голос. Высокий дружинник стоял в воротах терема.
– Слышали, будто боярин звал сказителей на праздник урожая, песни петь, – тихо ответил Старик. – Вот и пришли, аж из самой Ладоги…
– Сказители? И она? – Воин презрительно оглядел мой драный охабень [3].
– Еще какая! А плясунья – залюбуешься, – принялся расхваливать мои достоинства Старик. – Хочешь поглядеть?
Он скинул с плеча сумку и вытянул из нее гусли.
– Ты что творишь?! – зашипела я. – Не буду плясать!
– Тихо! – полушепотом ответил Старик. – Не ворчи. Жрать хочешь – пляши!
Я огляделась. На боярском дворе толкалось несколько холопов, дружинники и какие-то пришлые воины. Пришлые сидели в дальнем углу двора, негромко переговаривались и не обращали на нас никакого внимания. Они походили на северных викингов – урман. После того как Эйрик Норвежец разграбил и сжег Ладогу, я стала побаиваться урман. А раньше не боялась…