Навязанная жена - стр. 93
— Брат? Ты не против, если я войду?
Хенрикс стоял на пороге. Дитерикс поморщился, разговор с братом хотелось отложить, у него еще не остыла злость. Но раз так.
— Проходи, брат. Садись, — и уставился в окно.
А за окном стемнело, зимние сумерки плавно перетекли в ночь.
— Дитер, — начал было Хенрикс.
Но тот перебил его:
— Брат, прости, что не мог уделить тебе достаточно времени сегодня. Как видишь, у меня тут семейные дела, — король нахмурился, подавляя вздох. — А завтра поговорим, расскажешь о своих странствиях.
Хенрикс только поднял брови, когда услышал о делах семейных.
— Да, я понимаю. Но знаешь, — он вдруг усмехнулся. — Ты напоминаешь племенного жеребца, на которого накинули аркан.
Дитерикс мрачно хмыкнул, искоса взглянув на брата, а тот, как ни в чем не бывало, продолжал, салютуя брату кубком:
— Конь брыкается, рвется на свободу… Но рядом наездник, а на спине у коня седло.
Почему-то при этих словах у короля перед мысленным взором встали стройные ножки наездницы, обтянутые узкими кожаными штанишками, в глазах резко потемнело. Он грохнул кулаком по столу и чертыхнулся.
Видя состояние брата, Хенрикс встал, произнес на прощание:
— До завтра. Удачи тебе, брат, — и ушел, оставляя Дитерикса наедине с самим собой.
Прошло еще несколько минут тягостной, напряженной внутренней борьбы. Потом король встал, в последний раз отпив из кубка, и отправился в свои покои.
* * *
Мариг просидела в огромной пустой ненавистной опочивальне весь день. Сначала, как только прибежала из фехтовального зала, ее чуть не охватила истерика. Внезапно появившийся муж, его неприкрытая ненависть и злоба хуже холодного душа стряхнули все остатки радости.
Когда няня с кормилицей увидели ее бледную, с трясущимися губами, готовы были лопнуть от возмущения. Бежать наброситься с кулаками на кого, самого короля? Но он ее супруг. Что он велит, должно исполняться безоговорочно.
Дядька Кнут быстро и доходчиво объяснил, а потом просто взял все в свои руки. Мариг искупали, одели и причесали. Он также настоял, чтобы девочка поела здесь. Предполагал, что там она вряд ли станет что-то есть, волнение не позволит. Но и здесь, в своих покоях, поесть она нормально не смогла, так, поковырялась в тарелке.
Наконец, сколько не оттягивай, настал момент идти в королевские покои. Мариг била нервная дрожь, руки заледенели. В душе зрел протест. Пытаться подавить протест чувством долга горько. Это очень горько.
— Девочка моя, — не выдержал Кнут. — Хуже того, что с тобой уже было, не случится. Поверь. И я буду рядом, так что не волнуйся.
При этом он так тепло на нее смотрел, что Мариг поневоле улыбнулась. А потом он отвел ее королевские покои, где они и проторчали вдвоем весь день до самой ночи.