Навозный жук летает в сумерках - стр. 4
– Фу, сколько здесь комаров! – Анника замахала руками, а Юнас включил магнитофон. Он еще не записал писк комаров.
– Нашел на что тратить пленку, – сказала Анника, почесывая руки.
Давид уже почти бежал. Заметив, что они сильно отстали, Анника тоже побежала.
– Куда ты так торопишься? Давид, подожди!
Он остановился.
– Давид, что с тобой? Ты сам на себя не похож…
– Да-да! – перебил ее Давид. – Я узнаю каждый камень. Но я никогда раньше здесь не был!
Анника не знала, что и ответить. Что-то с Давидом было не так, это ее пугало.
– Слушай, пойдем назад, а? – предложила она.
Но Давид не собирался возвращаться. Слишком поздно, сказал он. Он был возбужден, его лицо было абсолютно белым в лунном свете.
Анника обернулась в поисках Юнаса, который стоял под горкой и записывал на магнитофон гудение комаров. Ей стало не по себе.
– Давид, пожалуйста… Уже поздно, Юнасу пора спать…
Но Давид ее не слушал. Он указывал наверх, на тропинку.
– Здесь, за следующим поворотом, за кустами, тропинка обрывается. Потом начинается старая крутая лестница с истертыми ступенями. Если подняться по ней, то попадешь на цветочный луг, к каменной стене с белой калиткой между двумя колоннами. Перед калиткой лужайка, а слева – беседка, заросшая сиренью. В нескольких метрах от беседки пруд. У пруда стоит белая скамейка, краска на ней уже слегка облупилась. За скамейкой жасминовый куст. От пруда идет каменная дорожка, по обе стороны которой растут кусты желтых роз…
Давид говорил словно в трансе. Юнас записал на магнитофон все, что он сказал. Давид замолчал и отсутствующе посмотрел на Юнаса.
– Продолжай, Давид! – попросил Юнас. – Не обращай на меня внимания! Продолжай!
Давид потер глаза.
– Нет, – ответил он, – пока это всё.
Он развернулся и стал подниматься по тропинке. Теперь он шел уже не так быстро. Анника взяла Юнаса за руку.
– Боишься темноты? – спросил Юнас.
Анника покачала головой. Темно не было, все вокруг заливал лунный свет. Когда они обошли кусты, то оказались, как и говорил Давид, перед крутой каменной лестницей. Она была совсем старая, и ступеньки потрескались. Сквозь трещины пробивалась трава, блестевшая в лунном свете. Анника немного озябла. Вечерний ветер слегка шевелил листья на деревьях.
На земле перед собой ребята видели свои собственные темные тени, а воздух был наполнен светом. Ступив на лестницу, Давид нагнулся, сорвал какую-то цветущую травку и протянул Аннике.
– Звездчатка, – прошептал он. – Stellaria Graminea.
На стебле белели маленькие нежные цветочки.
Юнас и Анника тоже стали подниматься по лестнице. Потом они пересекли луг, где в лунном свете дремали полевые цветы, прошли через белую калитку, потом по лужайке мимо беседки, заросшей сиренью. Дойдя до облупившейся скамейки у пруда, они остановились и сели. Перед ними, меж кустами желтых роз, бежала каменная дорожка. Точь-в-точь как описал Давид.