Навигаторы. Смотрительница - стр. 28
Дранкз волумский, опять?!
***
Мне было плохо. Чуть подняв голову, я попытался посмотреть по сторонам. В глазах потемнело.
– Мммм, – замычал я, рот почему-то наполнился вязкой слюной.
Справившись с приступом головокружения и тошноты и приподнявшись на локтях на своём ложе, я всё-таки смог осмотреться. Я оказался в той же гостевой комнате, мои клинки стояли там, где бы я их никогда не оставил, – у двери. Клинки я всегда ставил рядом с кроватью, вне зависимости от того, где ночевал. Нахлынули воспоминания о вечере: спящее Нарино, злая, борющаяся с накатывающим сном Кинира и безэмоциональная и какая-то бездушная Линн.
Коммуникатор, который я носил на руке, отсутствовал. Я обошёл всю комнату и вздохнул: придётся врываться к Линн без предупреждения. Подхватив клинки, я потянул вниз ручку двери. Дверь оказалась заперта. Теперь всё окончательно встало на свои места. Нас действительно решили не выпускать.
Я осмотрел дверь. Толстая добротная древесина. Не выбить. Подошёл к окну. За ним светилась тонкими голубоватыми линиями защитная силовая решётка. Подвинув кресло к двери и положив клинки на колени, я стал ждать.
Примерно через час моё терпение было вознаграждено. Дверь в тюрьму осторожно начала открываться. И открывалась она во внутрь, это позволило скользнуть за неё и затаиться. В щель просунулась голова глотерианца и негромко позвала голосом метаморфа:
– Эй, ушастый, ты уже очнулся?
Руку с клинком я остановил в миллиметре от шеи метаморфа.
– Нарино, – прошипел я, – ещё чуть-чуть, и ты бы стало короче на голову.
Оно быстро зашло в мою комнату, кинуло на кресло какие-то тряпки и бросило:
– Переодевайся, живо! Пойдём выручать Киниру и Линн.
Пока я надевал какой-то тёмно-синий балахон с капюшоном, метаморф быстро рассказывал:
– Когда я осознало, что нас пытаются усыпить, то сделало вид, что уснуло. Они не поняли, сплю я на самом деле или нет. Видимо, есть разница между считыванием эмоций и просто их употреблением.
Я хмыкнул про себя: не так прост, как казалось, наш метаморфик.
Тебя, меня и Киниру унесли в наши комнаты. А вот Линн, кажется, осталась в зале, где проходил ужин.
– Линн уже выпили, она вела себя, как замороженная, – мрачно сказал я.
Нарино хмыкнуло:
– Неа, она с собой что-то сделала. Ввела себе какой-то узконаправленный транквилизатор или другой препарат, который отключает любые чувства.
– Ты-то откуда знаешь? – удивился я.
– Так я не только жрало, как некоторые, – ехидно ответило оно, и у меня прямо зачесались руки, так захотелось врезать ему в челюсть, но оно, не подозревая о моих желаниях, продолжило: – Я ещё и слушало ответы Линн. Она отвечала обдуманно, взвешенно и мудро.