Наваждение. Книга 1. Наваждение и благородство - стр. 34
«Что я несу?! – подумал Генрих. – Главное, не переигрывать».
Неожиданно барон успокоился. Так могло, по крайней мере, показаться.
– Я знал, что ты холодный эгоист, но не думал, что до такой степени. Я поговорю с Екатериной Павловной, и она поймет, как заблуждалась на твой счет. Я не могу допустить, чтобы бедная девочка из-за тебя потеряла веру в любовь и порядочность.
– Но я действительно люблю ее, умоляю, поверьте! И она меня тоже любит. Я не смогу жить без нее. Я готов выполнить все ваши требования, только позвольте нам быть вместе! – Генрих говорил страстно, в его голосе звучало неподдельное отчаяние.
Барон был, пожалуй, даже приятно удивлен, что его сын способен на глубокие и искренние чувства. Он видел, как сын переживает и несколько смягчил тон:
– Хорошо, я верю тебе, но не могу согласиться на вашу свадьбу. Ты вспыльчив и непостоянен, твоя любовь быстро пройдет, и ты разобьешь наивной девушке сердце. Если ты и вправду любишь, пожертвуй собой ради ее будущего, ради ее душевного спокойствия. Будь благороден и пойми, что ты ей не пара, – барон сочувственно похлопал сына по плечу. – Конечно, она будет страдать некоторое время, но она молода, скоро все забудет и найдет себе достойного мужа. А у тебя останется пусть и грустное, но светлое воспоминание. И я помогу тебе поговорить с ней. Она добрая душа, она простит тебя. Пока не поздно, объяснись с ней.
Генрих понял, что все рушится и решил идти до конца:
– Поздно, она ждет от меня ребенка…
Генрих испугался, что отца хватит удар. Барон побагровел и упал в кресло. Генрих быстро подал ему стакан воды. Тот машинально выпил. Прошло несколько минут, прежде чем старый барон смог говорить. Он с силой поставил стакан на стол, и хрусталь тихонько и жалобно зазвенел. Барон метнул гневный взгляд на сына:
– Ты в моем доме совратил невинную девушку! Чудовищно! Гадко! Какой же ты развратник и подлец! Какой позор для нашей семьи! И ты смеешь говорить о любви?! Что общего в твоих плотских утехах с высоким чувством?! Ты обольстил чистую, наивную и доверчивую девочку. Мерзавец! Мерзавец и бессердечный ловелас! Я должен был бы тебя проклясть и с позором навсегда изгнать из дома. Но бедная девочка не виновата… Бедная, глупая и обесчещенная… – барон опять замолчал, собираясь с силами и горестно качая головой. Он встал и вплотную подошел к сыну. В отцовском взгляде читались презрение и злость.
– Отец, позвольте сказать… – Генрих понял, что отступать поздно и продолжил смиренно умолять. – Она очень боится вашего гнева, я обещал, что смогу умолить вас. Простите меня, простите и дайте шанс все исправить. Поверьте в меня, как верит в меня Екатерина. Я буду ей примерным мужем, она никогда не пожалеет об этом. И должен же быть у ее ребенка законный отец! – последний аргумент он произнес с жаром и пафосом.