Наваждение - стр. 10
Первое время после ухода Оскара я жила будто в вакууме. Продолжала ходить на работу, напрочь игнорируя тихие перешептывания за спиной и косые взгляды, затем решила перейти на удаленный доступ работы. Моя профессия спеца по закупкам в одной не шибко большой частной фирме это позволяла. Мне и тут повезло, если можно это назвать везением: директор артачиться не стал и отпустил, наказав два раза в неделю приезжать за правильным оформлением документов и подписанием договоров.
Я полагала, он наслушался сплетен, узнал о моей беременности и сам был рад спихнуть с глаз долой. А уж как он обрадовался, когда я месяц назад принесла заявление на увольнение, мать честная. Нет, в глаза он мне о своей радости не сказал, но судя по довольному, торжествующему блеску в глазах и приторной улыбочке наравне с сахарным тоном и как быстро меня уволили даже без отработки, он был просто счастлив избавиться от меня.
Впрочем, мне на тот момент времени было уже все равно. У меня имелись собственные сбережения, на которые еще можно было жить около полугода, да и дом к тому времени уже был выставлен на продажу, а деньги перечислены спустя еще три дня с договором о передаче полного комплекта документов и ключей к завтрашнему вечеру. Собственно, даже встречаться с новым собственником дома буду не я, а Эстель.
Сын сонно завозился и, перевернувшись на другой бочок, засмоктал пустышку, не просыпаясь. Выдохнула.
По паспорту: Дэвид Давид Рейвен Ахмейт (второе имя я намеренно выбрала ближе к русскому, наплевав, что они между собой никак не сочетаются, а третье ― просто прихоть) родился в середине весны в Калифорнийском Sharp Mary Birch госпитале. Господи, какой же он был крохотный, мой любимый комочек счастья. Роды были не слишком легкие, продлились чуть больше семнадцати часов. Сквозь боль поистине адских схваток и крайне неприятных врачебных манипуляций я старалась держаться: заниматься на фитболе, слушать врачей, правильно дышать. Но выходило, по правде говоря, плохо. Не хочу никого пугать, но в родах думаешь только о двух вещах: как бы выжить в этом адском пламени и не навредить ребенку, а к концу мозг уже немножечко отключается и действует на автопилоте.
Мне всегда казалось, болевой порог у меня достаточно высокий, но там я боялась, что не вытерплю, не смогу пережить, особенно под конец, словно действительно пылала в огне, но мы справились. Пережили. А когда впервые взяла Дэви на руки, и вовсе осознала, что все в этом мире смогу пережить только ради того, чтобы держать своего малыша на руках, видеть, как он растет, его улыбки, смех… Ради этого стоило попробовать, ради этого вообще стоит жить.