Наваждение - стр. 45

– Ты храбрая, Айна, – вынес вердикт, – но глупая. Только и делаешь, что пытаешься меня оттолкнуть.

– Надо же, какой вы догадливый, – проворчала в ответ.

– А вот ты, похоже, не очень.

Стикс усмехнулся. Колко и холодно.

У Айны по спине пополз холодок, захотелось поежиться. Но она осталась сидеть с выпрямленной спиной, только щеки вдруг запылали, а пальцы с такой силой сжали чашку, что побелели костяшки.

– Вы ничего обо мне не знаете, – произнесла она, тщетно пытаясь сохранить спокойствие. – Уходите. Пожалуйста.

Но вместо того, чтобы покинуть дом, незваный гость подошел ближе и встал у нее за спиной. Потом нагнулся, лишая добычу возможности сбежать, уперся ладонями в стол по обе стороны от притихшей Айны и вкрадчиво мурлыкнул ей в висок:

– Я уже говорил, что ты глупая?

На этот раз он не скрывал, что потешается над ней. Она не видела его лица, но почувствовала дыхание, скользнувшее вдоль виска и щеки. Горячее мужское дыхание, от которого внутри все завязалось узлом.

Айна зажмурилась, продолжая сжимать чашку так, словно та была последней соломинкой, не дающей свалиться в бездну. Она пыталась отрешиться от близости элохима, от его пагубного воздействия. У нее же высокий порог сопротивляемости. Один из самых высоких в Конфронте. Она должна справиться.

И ей это почти удалось.

Но следующие слова элохима повергли в смятение.

Не торопясь, растягивая слова и наслаждаясь произведенным эффектом, он произнес:

– Будь ты умнее – уже просчитывала бы варианты, как меня соблазнить. Ведь в этом твое задание, да, Айна?

И неторопливо, как сытый тигр, выпустил жертву.

12. 12

Айна сидела, оглушенная и раздавленная. Почти не дыша, смотрела, как Стикс обходит стол, берет табурет и по-хозяйски усаживается на него, а потом совершенно спокойно отпивает остывший кофе.

А вот на нее будто вылили ушат ледяной воды.

Откуда? Откуда он знает? Или элохим блефует, что плохо вяжется с его небрежной уверенностью…

Стикс поймал ее перепуганный взгляд. Крылья его носа затрепетали, тончайшие нервные волокна напряглись, улавливая не только запах девушки, но и запах ее эмоций. Страх так явственно чувствовался среди них, что он лишь усилием воли заставил себя остаться на месте.

Зверь почуял добычу. Тхейнары, не способные чувствовать ничего, кроме жажды и голода, реагировали на страх. Он вел их к добыче. А что для зверя желаннее, чем панический ужас, застывший на лице жертвы?

Он наслаждался, наблюдая, как она нервничает, пытаясь взять себя в руки. И молчал, не желая портить этот спектакль.

Наконец Айна выдавила через силу:

– Я… я не понимаю, о чем вы…