Наука побеждать - стр. 74

: «к кашам». На завтраке отдых 4 часа; то ж самое к ночлегу, отдых 6 часов и до 8-ми, какова дорога. А сближаясь к неприятелю, котлы с припасом сноровлены к палаточным ящикам. Дрова запасены на оных.

При сей быстроте и люди не устали. Неприятель нас не чает, щитает нас за 100 верст, а коли издалека, на двух, трехстах и больше. Вдруг мы на него как снег на голову. Закружится у него голова; атакуй, с чем пришли, с чем Бог послал. Конница, начинай! руби, коли, гони, отрезывай, не упускай!

Третье – натиск. Нога ногу подкрепляет, рука руку усиляет. В пальбе много людей гибнет. У неприятеля те же руки, да русского штыка не знает. Вытяни линию, тотчас атакуй холодным ружьем. Недосуг вытягивать линии – подв

иг[42] из закрытого, из тесного места. Пехота, коли в штыки, кавалерия тут и есть. Ущелья на версту нет, картечи чрез голову – пушки твои. Обыкновенно кавалерия врубается прежде, пехота за ней бежит – только везде строй. Кавалерия должна действовать всюду, как пехота, исключая зыби; там кони на поводах. Казаки везде пролезут. В окончательной победе, кавалерия, гони, руби. Кавалерия займется, пехота не отстает. В двух шеренгах сила, в трех – полторы силы: передняя рвет, вторая валит, третья довершает.

Бойся богадельни [43]. Немецкие лекарствица издалека, тухлые, всплошь бессильны и вредны. Русской солдат к ним не привык. У вас есть в артелях корешки, травушки, муравушки. Солдат дорог, береги здоровье, чисти желудок коли засорился; голод – лучшее лекарство. Кто не бережет людей – офицеру арест, унтер-офицеру и ефрейтору палочки, да и самому палочки, кто себя не бережет. Жидок желудок, есть хочется – по закате солнышка немного пустой кашки с хлебцом, а в крепком желудке – буквица[44] в теплой воде или корень коневьего щавеля[45].

Помните, господа! полевой лечебник штаб-лекаря Белопольского[46]. В горячке ничего не ешь, хоть до 12 дней, а пей солдатский квасок, то и лекарство, а в лихорадке не пей, не ешь. Штраф, за что себя не берег: лишь бы Бог дал здоровья. Богадельни: первой день мягкая постель, второй день французская похлёбка, третий день её, братец, домовище к себе и тащит. Один умирает, десятеро хлебают его смертельный дух. В лагере больные, слабые, хворые в шалашах, не в деревнях: воздух чище. Хоть без лазарету и вовсе быть нельзя, тут не надобно жалеть денег на хорошие лекарства, коли есть где купить сверх своих и на протчие выгоды без прихотей. Да всё это неважно: мы умеем себя беречь; где умирает от ста один человек, у нас и от 500 в месяц меньше умрет. Здоровому – питьё, еда, больному – воздух, питьё, еда.