Научиться быть ведьмой - стр. 26
До выяснения причин исчезновения Матвея Тимофеевича было решено объявить, что он в командировке, чтобы пресечь чудовищные слухи, расползающиеся среди студентов. Думаю, ты понимаешь, что не должна ни с кем делиться полученной от меня информацией.
Жду от тебя письма со списком всех, кто может быть причастен к краже документов, а именно: тех, кто передал тебе информацию о кодах доступа, тех, кто спровоцировал тебя залезть ко мне в кабинет и вскрыть сейф, тех, кто знал об этом, и тех, кто подозрительно вел себя в последнее время, – проявлял к тебе и твоим действиям повышенный интерес, следил за тобой, и так далее.
Дочитанное письмо благополучно удалилось, но Вероника успела запомнить всю информацию, каждое слово. И эта информация вызвала легкую дрожь и неприятное покалывание между лопатками. Такое ощущение всегда возникало у Ники, когда она была очень сильно взволнована или встревожена. Вернее, не всегда, а последние три года.
Началось это в тот страшный день, воспоминания о котором до сих пор рвут душу на части. Тогда она с самого утра ощущала это покалывание. Это была даже не боль – это было предчувствие беды. И беда случилась. Страшная, несправедливая, непоправимая и так до конца и не понятая. Вероника до сих пор не знала ответ на вопрос «почему?». Почему это произошло? Почему они погибли?
И вот опять это покалывание. Все сегодняшние перипетии: вызов к ректору, его сумасшедший гнев, жуткие слухи о Матвее Тимофеевиче и даже подозрительные пятна на полу аудитории № 12а и на ботинке преподавателя физики не вызвали в ней этого неприятного чувства, но, видимо, письмо ректора, в котором сообщалось о еще двух пятнах цвета крови, стало последней каплей, которая переполнила чашу спокойствия и окончательно убедила Веронику, что вокруг нее происходит что-то нехорошее.
Она возбужденно заерзала на стуле. Ей было совершенно необходимо с кем-то поделиться своими догадками и сомнениями. Возможно, Петр Иванович, предупредивший Веронику никому не сообщать информацию из своего письма, под «никому» имел в виду именно «никому», но Вероника в очередной раз поняла его слова по-своему. Она решила, что на Наташу этот запрет не распространяется.
Выскочив из комнаты, она прошла по коридору ровно три шага и оказалась у двери своей соседки по общежитию, а по совместительству лучшей подруги.
– Наташ, – Вероника стукнула пару раз в дверь и просунула голову в проем, – можно?
– Угу, – ответила подруга. Она стояла у окна и наблюдала за очередной выходкой третьекурсников. – Тебе тоже это дикое гоготание заниматься мешает?