Научите меня стрелять - стр. 8
– Других-то нет. Траться хоть на эти. И потом, когда все закончится, ты в хорошем состоянии перейдешь в другие руки.
Эксперт выдал свои рекомендации, и мы простились, и я погрузилась в размышления. Чтобы перейти в другие руки, нужно, чтоб были первые. Значит, если нет первых, не может быть и вторых…
Недели две в жизни Элеоноры ничего, можно сказать, не происходило. Мелькали лица, но новых впечатлений не было. Работала, отводила Машку в сад, возвращалась и забирала дочь у соседки. Выходные они с Машкой проводили в парке, по несколько раз опробовав карусели, качели и колесо обозрения.
А через две недели в салоне опять появился тот самый тощий субъект с ястребиным носом и седыми висками.
Он сел в кресло и уставился на Матюшину в зеркало. Зеркало отражало взгляд черных глаз и направляло его прямо в сердце Элеоноры. Опустив голову, Эля стала вспоминать, накрашены у нее губы или нет. «Кажется, накрашены»,– с облегчением вспомнила она, но тут же забеспокоилась по поводу стареньких удобных шлепанцев, на которых в некоторых местах стерлась краска. Поймав себя на этих мыслях, она разозлилась: «Что за бред в голову лезет? Тоже, нашелся герцог Эдинбургский».
Эля еще не достригла мужчину, когда он опять предложил ее проводить. Матюшина опять отказала, но все время, которое клиент еще пробыл в салоне, Элеонора присматривалась к посетителю. Когда мужчина, бросив на нее взгляд, ушел, Настя, чье рабочее место было рядом с Элиным, спросила:
– Кто такой?
– Понятия не имею.
– Врешь,– не поверила та.
– С чего бы мне врать?– удивилась Эля.
– Как он на тебя смотрит! От одного взгляда забеременеть можно,– предостерегла подруга.
– Предложил проводить,– информировала Настю Эля.
– А ты что?
– Отказала.
– Отказала –то зачем? Что с тобой станется, если мужчина проводит тебя?
– Мне почему-то неуютно под его взглядом.
– Так на тебя уже лет пять так не смотрели, от этого и неуютно. Привыкай.
– Зачем? Нет у меня времени на это все.
– На что?– со смехом спросила Настена.
– На это,– со значением ответила Эля и тоже засмеялась.
Объяснить подруге свое состояние было проще, чем себе.
Эля не хотела никаких перемен, даже таких. Какая-то тупая усталость наваливалась на нее, она ложилась после работы на диван, укладывала рядом с собой дочь и читала ей книжки. Больше ни на что сил не оставалось. Даже в борьбе с веснушками наступила пауза. Тридцать лет – это не шутка.
Эля отлично понимала, что такое перспектива с точки зрения изобразительного искусства и легко находила ее в пространстве. А с точки зрения жизни – не видела, как ни старалась.