Натюрморт на асфальте - стр. 7
Глава третья.
Миша никогда не запоминал сны. Будь это кошмар или история с какой–то незнакомкой или незнакомцем – сразу после пробуждения всё рассеивалось, словно туман. Иногда это было обидно, ведь самое четкое воспоминание из его детства – это разговоры с мамой ранним утром. Как он еле перебирая ногами шёл на кухню, а голые ступни ничего не чувствовали от того, что рыжий мальчик не любил носки и его совсем не волновал холодный пол, потому что носки, которые купила ему мама – девчачьи.
– Солнце, надень хотя бы тапочки. Ты же ноги застудишь.
– Мне не холодно, мамочка, – ответил мальчик лет шести, усаживаясь за стол и лучисто улыбаясь женщине напротив.
– Что тебе сегодня снилось? – спросила она, подперев мягкую щеку ладонью.
Миша жмурит глаза, стараясь зациклиться на уведенном ночью драконе, который катал его на своей спине, но после открывает их и с легкой грустью в голосе произносит:
– Я…я забыл.
– Ох, ничего страшного.
А ведь Котову так хотелось рассказать о своём сне маме, услышать её реакцию, заставить её улыбнуться, но он не мог. Хотя Наталья улыбалась уже от того, что видела, как просыпается утром её сынок, сонно трёт зелёные глазки, зевает и вяло говорит: «Доброе утро».
И вот прошло уже шестнадцать лет, Миша всё так же забывает сны, будто ничего и не снилось, и всё так же почти каждое утро говорит самому близкому человеку «Доброе утро», медленно поднимая уголок губ.
– Извините, молодой человек, я снова забыла, как Ваше имя.
– Миша, – отвечает он, не прекращая улыбаться матери.
– Сегодня ночью шёл снег. Вы видели?
– Да, было очень красиво, – Котов поставил поднос с завтраком на колени женщины, а сам присел рядом с койкой на маленький старый стульчик, – Как Вы чувствуете себя?
– Ноги болели ночью, будто волки грызли. Но сейчас всё хорошо, – сказала Наталья, улыбнувшись так, что каждая морщинка у уголков её уставших глаз стала в несколько раз виднее.
Вообще за годы болезни Наталья сильно изменилась: мешки под глазами, над ними стеклянные зелёные глаза, в которых отражалось солнце. Щеки впали, остались острые скулы, предающие овальному лицу женщины серьёзность.
– Меня радует это.
Ежедневный приём таблеток, милые беседы с натянутой улыбкой, какие–то другие процедуры и рассказы женщины о молодости, которую, по её словам, она провела восхитительно. Рассказы о любимом человеке, который был готов пойти на все, только бы его невеста улыбалась. Всё это уже стало обыденностью для Миши и разговорами с больной он коротает время до обеда, когда ненадолго может покинуть палату.
– Куда это Вы идёте? – спрашивает хирург, проходящий по серому коридору мимо парня.