Натуральный обмен - стр. 25
— Пойдемте, принц! — Леонер подхватил меня под руку и потащил впереди всей процессии.
— Какого лешего? — прошипел я.
— Понимаешь… — Монах скосил глаза и удостоверился, что мы прилично обогнали остальных. — Эридан — неофициальный глава государства, он всего лишь принц. Пока король Лергиус жив, он является истинным правителем, а значит, наместники должны делать отчеты перед ним.
— Тогда на черта они полдня распинались передо мной?
— Потому что… — Он запнулся. Странно, все время нашего знакомства Леонер был резок на язык и за словом в карман не лез, а сейчас, казалось, ему трудно подобрать слова. — Потому что традиционно принято считать, что если знает принц, то знает и его отец.
— Это каким же образом? — буркнул я.
— Я прочту молитву, когда ты… — Леонер снова сглотнул и закончил: — Когда ты встанешь на колени перед кроватью короля и возьмешь его за руку.
У меня сердце ухнуло и скатилось куда-то к пяткам. Если бы монах не держал меня под руку, я, наверное, встал бы на месте и не сделал бы ни шага. Так же только замедлил шаг.
— Леонер, я не могу, — чуть ли не взвыл я.
— Целая Карадена или твоя детская слабость, — ответил он и распахнул передо мной огромную дубовую дверь. Я даже не заметил, когда мы успели к ней подойти.
Вот почему они не говорили мне об этой традиции заранее. Конечно, я бы отказался, я же не мазохист. Соглашаясь сыграть Эридана, я понимал, что где-то в замке находится двойник моего отца, но даже подумать не смел, что мне придется его увидеть.
Но уже нельзя было повернуть назад. За мной стояли правящие круги Карадены, можно даже сказать, дышали в спину.
«Хочу домой», — мысленно простонал я, помедлил в дверях, но все же заставил себя войти в большую светлую комнату.
Помещение действительно было большим. А еще большой была кровать, на которой лежал мой отец… двойник моего отца. У него было совершенно безмятежное выражение лица, будто он уснул только что, а не десять лет назад. Простыни, одеяло и подушка были вышиты золотом, позолоченные шторы на окнах, золотые подсвечники, золотые чаши — все это великолепие казалось таким фальшивым здесь, в комнате, где умирал человек.
Леонер прошел и встал у изголовья кровати короля.
— Подойдите, ваше высочество, — поторопил он меня.
Я приблизился на ватных ногах, не в силах отвести взгляд от человека, лежащего на кровати. А я-то думал, что забыл его лицо. Думал, что все забыл. А они заставляют меня переживать все сначала.
«Никогда вам этого не прощу», — думал я, опускаясь на колено перед королевской кроватью.
Рука короля была сухой, но мягкой и теплой и, вопреки моим страхам, ничем не напоминала руку мертвеца.