Натали - стр. 2
Мало кто выживал среди жерновов жесточайшего противостояния.
Люди гибли, но оставались машины, хранившие частицы их боли, ненависти – опаленные, иззябшие от войны фрагменты души оставались навек прописаны в искусственную память, оцифрованы и… как жуткое следствие тотальной нехватки обученных пилотов, – они начали поступать в тираж, на конвейеры, с которых сходили уже обладающие штампом «сознания» Одиночки.
К концу войны сложилась абсурдная и одновременно – грозящая полным уничтожением людей ситуация, когда в составе Военно-Космических сил Альянса на одного человека приходилось до тысячи кибернетических механизмов.
В колониях, где с определенного момента так же стали производить серв-машины (полноценное управление которыми без модуля «Одиночка» являлось попросту нереальным), пошли другим путем. Псевдоинтеллекту не позволяли бесконечно накапливать боевой и моральный опыт. Если Земной Альянс исчерпал человеческий ресурс, то колонии, чей потенциал постоянно пополнялся открытием все новых и новых, «потерянных» во времена Великого Исхода поселений, такой проблемы не испытывали, поэтому ни одна серв-машина, входящая в боевые формирования Флота Свободных Колоний, никогда не действовала самостоятельно, без контроля со стороны человека.
Матрицы сознания «Одиночек» регулярно тестировались; при помощи специальных программ с искусственных нейросетевых носителей удалялась вся эмоциональная составляющая, способная дать толчок к спонтанному, взрывообразному саморазвитию искусственного интеллекта, оставляя таким образом (в любой ситуации) решающее слово за пилотами.
По крайней мере так предполагал устав и дополняющие его технические инструкции Флота…
…Шел тридцатый год войны.
Земной Альянс был фактически разгромлен, но сотни, если не тысячи автономных кибернетических соединений (в составе которых не было ни одного человека) продолжали выполнение боевых задач, им был безразличен факт оккупации Земли, для них война продолжалась и могла окончиться лишь в следствие двух причин: полного выполнения поставленной задачи, либо физического уничтожения самих механизмов.
…
Нет, Андрей не мог вспомнить ее образ.
От любимой осталась лишь смутная тень, робко встающая на пороге сознания, и имя.
Жизнь, давно обратившаяся в пепел.
Пепел его души, который уже не жег грудь.
Зачем сидел он на ступеньке трапа, в багряном сумраке, среди обрывков воспоминаний и ужасающих сервомеханизмов, молчаливо ждущих своего часа?
Он сам не знал этого.
В помещениях бункера временной базы было холодно, неуютно тоскливо и однообразно. Душа прозябала в стылых стенах, ей хотелось наверх, туда где среди руин разрушенных городов обретаются остаточные серв-соединения противника.