Настя и кроличья лапка / Остров / Мазок. Три повести - стр. 7
– Это чья? Кроличья?
– Она самая, – Юрчик подбросил брелок с лапкой вверх. – Кроличья лапа. Левая задняя, без обмана. Только такие лапы – счастливые. Другие – сплошная туфта. Десять лет уже с собой ношу.
– Зачем?
– Чтобы как раз ничего не случилось.
– И помогает?
– Ну, раза три или четыре – точно, – Юрчик подмигнул. – А так, наверное, больше. Так что ты не думай, будто я без защиты.
– А вдруг? Я тоже для тебя защитой буду.
– Это как?
– Молиться стану, – прошептала Настя.
– Я только за, – сказал Юрчик.
– Ты только предупреди, если что.
– Я понял.
– Разные же случаи бывают.
– Я в курсе, – Юрчик поцеловал ее в плечо. – Я – планида. Ты – защита моя. Но я бы сейчас поспал. За этими должниками гоняться – очень выматывающее занятие.
– Но ты же его не убил? – спросила Настя, наклоняясь за халатиком.
– Нет.
– Ну и чудесно. Ай!
Настя вскрикнула от шлепка по попе. Шлепок оказался тонизирующим. Семь утра, в конце концов! Она заторопилась в ванную. Это Юрчик может себе позволить поваляться, поспать, а ей на работу опаздывать никак нельзя.
Уже под теплым душем накатила ознобная волна, заставила обхватить плечи и несколько раз стукнуть зубами. Ты чего? Все ж нормально, сказала себе Настя. Живой. Никуда не исчез. Вернулся. Чего дрожим-то? Что за отсроченный мандраж? Она включила воду погорячее. Так стало лучше. Но одновременно захотелось проверить, как там Юрчик, есть он или нет. Что, если это ее воспаленное воображение заглянуло к ней утром, а не Юрчик? Что если это был сон? Сны бывают…
Роняя капли, Настя выскочила из-под душа. Кое-как накрутила полотенце вокруг тела, заскользила по мокрому полу, больно плечом ударилась о дверь. Юрчик поднял голову с дивана на шум, разлепил глаза:
– Ты чего?
– Телефон не звонил? – выкрутилась Настя.
– Нет.
– Значит, послышалось.
Она вернулась в ванную, прыснула в кулак, захохотала в голос и тут же зажала рот ладонями. Все, с ума сошла. И не говорите. Планида – это такое. Боль, беспокойство, нервы. Судьба. И безумие, сумасшествие. А раньше как-то жила без Юрчика и горя не знала. Ну, серьезно. Позволила, понимаете, кочаны донести. Намыливая голову, подумала: семнадцать тысяч семьсот сорок. А изначальная сумма была какая?
В прихожей у зеркала Настя наскоро подвела глаза, провела помадой по губам, зачесала, взбила как могла мокрые волосы. Некогда сушить.
– Юрчик! – позвала она, надевая сапожок.
Ответа не было.
– Юрчик!
В приступе панике, прыгая на необутой ноге, Настя снова устремилась в гостиную.
– Юр…
Планида ее спала, скомкав простыню и закрывшись локтем от света. На месте. Планида на месте. Наверное, всю ночь ни в одном глазу. А она, как заведенная: Юрчик, Юрчик. С другой стороны, не совсем же без причины. Настя наскоро найденным в тумбочке карандашом написала: «Суп в холодильнике. Щи. Макароны с мясом в сковороде на нижней полке». Записку она оставила на кухонном столе, придавила ножом. Встанет – увидит. Куда денется? Увидит. Уже выходя, пожалела, что не добавила: «Люблю». Чуть не вернулась. В лифте, на лестнице, на выходе из подъезда эта недосказанность так и дергала изнутри. Почему-то на всякую ерунду времени хватило, а на самое важное – нет. Ну, щи. Подумаешь, щи. Даже если с той самой капустой.