Настя и кроличья лапка / Остров / Мазок. Три повести - стр. 69

Пытаясь успокоиться, он занялся наполнением только что обмелевшего лотка с огурцами – доставал из большого желтого пластикового ящика под стойкой пупырчатые экземпляры, протирал тряпочкой, выкладывал один к одному.

Где-то за дальними столами мелькнул Кярим Ахметович или кто-то на него похожий. Белый халат. Лысина. Лаголев представил вдруг, что было бы, покатись весь товар с прилавка под ноги покупателям (не расплатиться, сука, не расплатиться!), и судорожно сглотнул.

– Абрикосы! Редис! – крикнул он тонко.

За соседними столами заулыбались.

– Ай, душевно кричишь!

– Как петух утром!

Пришлось виновато вжать голову в плечи. Рахматулла в ответ показал большой палец и засмеялся, сверкая золотыми зубами. Конечно, подумал Лаголев. Поизмываться над бывшим инженером – чего бы и нет? Ах, и все довольные!

– Укроп!

Две женщины прошли мимо, одна что-то рассказывала другой, а та таращилась на лотки бессмысленными, рыбьими глазами. В другую сторону прошла семейная пара – мешковатый серый костюм, мешковатое, в цветочек, платье, обоим по пятьдесят. Умиляться было нечему, но Лаголев с горечью подумал, что они с Наткой до таких лет, пожалуй, не доживут. Разведутся раньше. А он потом с голоду подохнет.

Или от тоски.

– Почем абрикосы?

– Что? – Он не сразу сообразил, о чем его спрашивают, а потом суетливо, перегибаясь, полез смотреть ценник. – Сто семьдесят. Два килограмма – по сто пятьдесят.

– И не стыдно?

У пожилой женщины, спросившей его про цену, некрасиво сморщилось лицо, а глаза, прячущиеся за выпуклыми очками, налились колючим светом. Одета она была вполне прилично, серый плащ, крепкие сапожки-дутыши, шею богемно охватывал красный шарф. Из-под несколько старомодной шляпы выглядывали кудряшки. Вместо сумочки на плече у женщины желтела лямка небольшого рюкзачка. Надо признать, вид у покупательницы был весьма эклектичный, и, уже позже, Лаголев укорил себя, что не насторожился сразу.

– Вы должны отдать мне по сто! – заявила женщина.

– Не могу, – сказал Лаголев. – Это не мой товар.

Женщина подступила. Она вгляделась в Лаголева, как, бывает, вглядываются на опознании в подозреваемых.

– Вы – дьявол? – спросила она вдруг.

Взгляд ее высверлил Лаголева насквозь.

– Нет, – ответил тот, исполняясь дурных предчувствий.

– Тогда возьмите деньги! – не терпящим возражения тоном заявила женщина.

Сунув руку в карман плаща, она достала мятую бумажку. При ближайшем рассмотрении, бумажка оказалась криво вырезанной картинкой из журнала. На одной стороне – модель в пальто. Без головы. На другой – бессмысленный из-за обреза кусок текста. Лаголев вертел бумажку в пальцах и не знал, что делать.