Настроение: со льдом! - стр. 38

– Тома? У Томы всё очень хорошо, – обычно говорила мама, когда кто-то из знакомых начинал задавать вопросы о старшей дочери. – Она делает карьеру, объездила уже, наверное, полмира. Её очень ценят на работе. Конечно, она звонит и приезжает по возможности. Они с Лялей в отличных отношениях.

Я много раз говорила себе, что мне не стоит идти у родителей на поводу и приезжать к ним в дом лишь для того, чтобы создавать видимость идеальных семейных отношений для окружающих. Каждый визит давался мне неимоверным трудом. И дело было не в том, что я всё ещё ждала, надеялась и верила в какие-то изменения. В чём именно эти изменения могли выражаться? После десяти прошедших лет глупо было думать, что Виталик поймёт, какую боль мне причинил. Он не думал о моей боли, давно не думал о своём поступке, у них с Лялей любовь и двое детей, для него это перевешивало любую чашу весов, даже если на одной из них лежали моя гордость и растоптанное самолюбие. Скорее всего, Виталик вообще не вспоминал обо мне в моё отсутствие, они с Лялей жили в непонятной для меня эйфории. Упускали возможности, шансы, лишь ради того, чтобы проводить такие выходные, как эти. На даче, с детьми и родителями, не задумываясь о чем-то меркантильном и прагматичном. Я порой наблюдала за Виталиком со стороны, слушала его речи и рассуждения, и понимала, что не узнаю в нём того перспективного, энергичного молодого человека с большим будущим, которое ему обещали все вокруг, и за шанс на которое он готов был ухватиться. Куда всё это пропало? Когда и почему?

Я всё ещё чувствовала некоторый трепет в его присутствии. Когда мы оказывались наедине, и он улыбался, как когда-то, или невольно понижал голос, и он становился низким и рокочущим, на меня накатывала волна воспоминаний, от которой становилось жарко и неудобно. И я почему-то всегда думала о том, что передо мной муж моей сестры. И я начинала чувствовать себя виноватой.

Я. Чувствовала. Себя. Виноватой.

Мне было жаль его упущенных возможностей, было жаль не свершившегося будущего. Иногда хотелось подойти к Виталику и встряхнуть того. Напомнить, как он не хотел блеклого, мещанского бытия, в котором неожиданно погряз, женившись. Но при этом выглядел довольным и счастливым. Значит, врал? Мне или самому себе? Или любовь всё расставила по своим местам?

Незадолго до своей смерти, бабушка, наблюдая за моими очередными душевными муками, сказала интересную вещь, которую я запомнила. Одним любовь даёт крылья, чтобы взлететь повыше, а другим камень на шею, чтобы спустить на землю. Виталик оказался из вторых.