Настоящая фантастика – 2014 (сборник) - стр. 95
Меня передернуло от такого представления о будущем. Это же страшно! К такому, кажется, никогда не привыкнуть.
Ночью мне приснился ужасный кошмар. Из него я запомнил только могильные камни с вмонтированными в них экранами, на которых мерцали похожие на зомби лица, и зрачки веб-камер в центре каждого креста.
>Lex13: Ну, как ты, холостяк?
>Slavik: Как обычно.
>Lex13: Новости есть?
>Slavik: У меня – нет. А в Сети обсуждают нарика, порезавшего себе вены перед веб-камерой онлайн. Он хотел такой эксперимент провести, чтобы сознательно оказаться в виртуальности.
>Lex13: Умер?
>Slavik: Умер. И ни хрена не доказал.
>Lex13: Я читал, завтра сильные всплески на солнце. Проверим твою теорию.
>Slavik: Проверим…
На следующий день Лена обзавелась аватаркой и альбомом. Когда я увидел это, в первый момент забыл, как дышать. Фото на аватарке было черно-белое, сильно напоминающее качеством скан с бумажной карточки. На фото она была запечатлена даже не девушкой, школьницей лет пятнадцати, прищуренно глядящей из-под косой челки. Я не смог припомнить такой снимок, хотя не раз листал ее душевно украшенные семейные альбомы. Но лет минуло с тех пор немало, могло и забыться. Фотоальбом же на ее страничке меня разочаровал – полдесятка красивых, но весьма заурядных пейзажей: море, горы, облака, закат.
А еще в разделе «аудиозаписи» появилась песня Никитаевой «Море». Я запустил ее, и сердце тоскливо сжалось от каких-то смутных давних воспоминаний.
Мне вдруг стало холодно. Мне стало холодно, как в тот одинокий октябрьский вечер, когда я узнал, что Лены больше нет. К тому времени мы уже давно расстались, наша быстрая и страстная юношеская любовь осталась в прошлом, не выдержав испытаний ревностью, разлукой и кое-чем еще. Но первая любовь не забывается. Я продолжал хранить в уголке сердца образ русоволосой зеленоглазой девчонки, вспоминая о ней неизменно с теплотой и душевностью. Иногда я звонил ей в тот, другой город, куда она уехала. Звонил, чтобы поздравить с днем рождения или Новым годом. Она отвечала тем же.
А тут вдруг… Весть от общих знакомых о том, что операция то ли на печени, то ли на почках закончилась для нее так трагически, повергла меня в шок. Я несколько дней ходил сам не свой, перебирал сохранившиеся свидетельства нашего романа – письма, стихи, открытки – я сентиментальный человек и никогда не рву с прошлым навсегда. Пару раз я плакал, а еще сильно напился тогда с горя. А в первый день мне было просто очень холодно.