Наставник. Учитель Цесаревича Алексея Романова. Дневники и воспоминания Чарльза Гиббса - стр. 28

Через несколько недель Гиббс действительно отправился в Могилев, где находилась Ставка. Дом, в котором жил Император, располагался на вершине холма. Внизу вдоль песчаных берегов протекал Днепр. Вокруг стояли березовые и сосновые леса. Жизнь превратилась в бесконечное ожидание очередного события, но напряженная атмосфера не особенно беспокоила Гиббса. В то же время это было приятное место, и Цесаревич, ставший необычайно общительным, говорил ему, что он здесь намного более счастлив, чем в Царском Селе. Ужинали воспитатели вместе с Цесаревичем, а обедали всегда с Императором и его свитой. За столом никогда не бывало меньше двадцати четырех человек, а иногда собиралось около шестидесяти, а может быть, даже больше. Классная комната в губернаторском доме могла бы служить приемной: почти все Великие Князья, в том числе Великий Князь Михаил, и «бесконечная вереница» российских и иностранных генералов, государственных деятелей и послов заглядывали поздороваться с Алексеем Николаевичем. Иногда Государь приглашал Цесаревича и его воспитателя посидеть в его кабинете, пока он работал. Здесь Николай Александрович случайно услышал, как Алексей говорит Гиббсу, что когда они будут уезжать домой, он возьмет с собой граненый стеклянный плафон с электрического канделябра. «Алексей! – крикнул обычно мягкий Император. – Это не наше».

Когда кто-нибудь приходил к Государю, ученик с воспитателем должны были быстро уйти через внутреннюю дверь. Она вела в общую спальню отца и сына, где оба спали на никелированных кроватях. В Царском Селе каждый вечер, когда Цесаревич был уже в постели, Императрица читала с ним вечерние молитвы. В Могилеве Его Величество продолжал этот обычай. Несмотря на то, что его осаждали посетители, он на время пренебрегал своими обязанностями и ускользал из кабинета.

Гиббс с Алексеем Николаевичем читали, разговаривали или играли с кошкой, оказавшейся очень воспитанной. Каждое утро Его Величество проводил в здании штаба с генералом М. В. Алексеевым. Мало у кого были иллюзии относительно того, какую роль играл в Ставке Николай Александрович. Он никогда не претендовал на то, чтобы быть стратегом. В Ставке были важны его авторитет и великодушие. Он обладал удивительной памятью, даже его дети не могли с ним в этом сравниться. Часто бывало, что офицер, прибывший с докладом в Ставку Верховного главнокомандующего и приглашенный на обед, стоял в смущении и волнении, не зная, что сказать. Гости выстраивались в линию, и Государь приветствовал каждого. Подходя к новоприбывшему, он обращался к нему по имени: не просто по фамилии, но, например, Николай Николаевич, Иван Степанович; расспрашивал о его полке и упоминал пару деталей так, будто это было вчера, а не несколько месяцев или лет тому назад.