Настасья - стр. 8
Бабули при виде меня бросили свои дела и полезли обниматься.
– Там это… – я всё никак не могла отдышаться, – отцу плохо.
Они молча сгребли свои склянки и мы направились к нам. Обернувшись, я увидела, что за нами, прячась за заборами, следит Василь.
Отцу было лучше, он сидел в подушках, мама с подмастерьями сняли с него рубаху и сапоги, расстегнули ремень. Мальчишки выглядели испуганными, мама отпустила их по домам. Бабули захлопотали вокруг отца, меня послали в лавку, чтоб под ногами не мешалась, своей моськой кислой не светила, под предлогом ожидания команды с "Мареллы".
Мне было видно в окно, как Василь сел прямо на землю напротив нашей лавки и стал ковырять в носу. Стало противно, и я отвернулась. "Как можно такого поцеловать?"
– И как, вкусно? – услышала я весёлый голос, от которого забилось сердце. Я выглянула в окно, Ёмай стоял рядом с Василем и наблюдал, как тот облизывает пальцы. Затем он обернулся, будто почуяв мой взгляд, я отпрянула от окна, но было поздно – Ёмай меня заметил. Усмехнулся моему глупому поступку и пошёл в мою сторону. Он идёт сюда! Ааа!
– Привет, птица-синица, развлекаешься?
– А то! Такой бродячий цирк под окном!
– Чего хмурная такая? Подари улыбку!
– Не до улыбок нынче. Отцу плохо.
– А чего так? У нас лекарь есть на корабле, позвать?
– Я не знаю. Расстроился он сильно. "Немой" не пришёл, "Марелла" тоже, брат удрал на "Быстрой Берте", ещё и сваты нагрянули.
– Сваты – к тебе что ли? Какой дурак к такой малявке посватался?
– Этот, – я кивнула в сторону окна. – Давай, смейся, что я только этого достойна.
– Не смеюсь вовсе. Я б к тебе тоже посватался, да мала ты ещё, птица-синица.
Вспыхнула, красней своих волос стала. "Я бы к тебе посватался" – теплом разливались внутри слова.
"А ты посватайся" – хотелось крикнуть в ответ, да горло сжало.
– А "Марелла " пришла, завтра жди. Я видел, как в фарватер входили. – Ох, ты, что за красота, – он увидел братовы сапоги.
– Брат шил.
– А ну, покажи.
Я достала пару сапог с затейливым узором серебряной нитью по голенищу и подала парню.
– Примерю?
Я кивнула.
Сапоги сели как на хозяйскую ногу.
– За сколько отдашь, красавица?
– За пятьсот, – голос начал трястись от произношения заоблачной суммы, – злотых.
– Пятьсоот? – протянул он. – Хм…
– Отец так сказал. – Я не поднимала глаз на лицо Ёмая, глядя лишь на сапоги.
На стойку передо мной опустился звякнувший кошель.
– Беру сапоги за пятьсот, только, чур, в придачу поцелуй, – он облокотился на стойку, глядя на меня весёлыми глазами.
– Этот вон тоже поцелуй хочет, – указала в окно на Василя, который утирался рукавом с утра бывшей праздничной рубахи. – Аж со сватами пришёл. Чтоб свидетели помолвки были, – меня передёрнуло, что не укрылось от взгляда Ёмая. Он улыбнулся. – А ты как? Тоже со сватами за поцелуем придёшь?