Настасья - стр. 19
– Здравствуй, хозяйка, – капитан сделал лёгкий поклон. – За товаром пришли. Выручим друг друга.
В маленькой лавке места Стату не было, он стоял на улице, пытаясь заглянуть в лавку, хотел держать под контролем происходящее. Но моряки его оттеснили.
– Ася, не будет тебе от них жизни здесь, – сразу начал капитан. – С собой заберу тебя. Сегодня отходим. Иди, вещи свои в узлы собери, на дно телеги уложим, обувкой накроем. Да, ещё – будто я у вас курей всех скуплю и кролов на мясо.
Меня затрясло.
– В обиду не дам, не бойся. И сам не обижу. Тебя наши все знают, защищать, как сестрёнку малую, станут.
– Маму надо в дедов дом перевезти, к бабушкам, – считай я дала согласие.
– Ребята, подсобите, – Сиян прошёл дверью в дом, там заговорил с бабушкой. Она кинулась показывать сундуки мамины и отцовы, постель в узлы вязать. А я так и сидела на отцовом низком табурете за стойкой, опустив руки и голову, как он в тот день, когда за Виком посылал.
Когда ребята начали выносить мамины сундуки и грузить на телегу, я будто очнулась. Я поняла, что навсегда покидаю родительский дом, что не будет больше в моей жизни отца, мамы, брата и бабушек. Не будет моей светёлки, с видом на сад. Не будет всего, что составляло мою жизнь, то есть – ничего. Где-то на улице начал скандалить Стат, увидев сундуки. Я же поднялась к себе в комнату, начала скидывать прямо на одеяло свою одежду, да милые девичьему сердцу мелочи.
– Ась, помощь нужна? – спросил снизу лестницы Сиян.
– Да, – ответила, прочистив горло.
Он поднялся, взял узлы, оглядел меня:
– Много ты в сумку заплечную напихала, подозрительно будет. Её тоже в телегу сложи, я потом заберу.
Я кивнула.
– Только ещё у меня кошка. Я б с собой её взяла.
– За борт свалится, дольше рыдать будешь. Пусть с мамой хоть кто-то останется.
Я опять кивнула. Обвела прощальным взглядом комнату и вышла, прикрыв дверь. Каждая ступенька – как часть моего прошлого – на этой я упала и навсегда на подбородке беленький шрам, на третьей запнулась и ноготь на ноге сорвала. А на нижней сидеть с куклами любила – оттуда меня родителям видно было – и отцу из лавки, если дверь открыта, и маме из кухни.
Первым ходом матросы повезли сундуки в дедов дом. Бабуля обняла меня на прощание, расцеловала всё лицо, пожелала помощи Всесильной матери и ушла с телегой, показывать дорогу и готовить комнату для мамы.
Я же спустилась к ней прощаться. Какая-то часть меня ещё не верила до конца в происходящее, что я вот так вот перешагну порог отчего дома и никогда сюда больше не вернусь. Не верилось, что теперь это будет и не мой дом вовсе. И что светёлка моя тёткиным детям, со мною незнакомым, отойдет и станет совсем уже не моя. Никогда больше не моя.