Наследство Пенмаров - стр. 54
– Да.
Отец пристально на меня посмотрел.
– Тебя эта новость, наверное, шокировала так же, как и меня, – заметил он. – Ты сегодня очень подавлен. Ты хорошо себя чувствуешь?
– Я немного устал, – сказал я. – Если позволите, сэр…
– Да, конечно, надеюсь, ты хорошо выспишься и отдохнешь.
Он улыбнулся мне, глаза его были так светлы и честны. Желая мне доброй ночи, он, конечно же, и предположить не мог, что я вел себя так же отвратительно, как Харри Пенмар.
На следующее утро я поехал в Пенмаррик повидать Жиля.
Когда пришло письмо Розы с просьбой о помощи и стало ясно, что мне вскоре придется занять крупную сумму денег, я некоторое время ломал голову, к кому бы обратиться. Одно время я думал, что сумею преодолеть гордость и попытаюсь занять денег у матери, но побоялся, что она может написать отцу и, считая, что поступает в моих интересах, спросить, почему он дает мне столь нищенское содержание, что я вынужден просить у нее помощи. Нет, решил я, не стоит вовлекать мать в ситуацию, которая и без того ужасна. Но кто же еще оставался? Роберт Йорк был богат и, насколько я знал, достаточно расположен ко мне, чтобы одолжить любую нужную мне сумму, но он находился под каблуком у моей матери и ничего не смог бы удержать от нее в секрете. О том, чтобы занять денег у отца, не могло быть и речи.
Оставался Жиль Пенмар.
Однако, зная, что он в силах мне помочь, я тут же выкинул его из головы. Мысли о Жиле были опасны, и их следовало сразу же подавлять. Оправившись от шока, в который повергли меня чудовищные признания моей матери, я выстроил вокруг этих воспоминаний стену, и она успешно защищала меня от излишних размышлений и сильных эмоций. Итак, я отказывался думать и о Жиле, и о признаниях матери, в которые не мог и не хотел верить. Я помнил лишь, что я его наследник и что он, возможно, даст мне субсидию из тех денег, которые собирался оставить по завещанию. На этом в мозгу у меня захлопывалась дверь, и я больше не думал о нем до тех пор, пока не понял, что дальше откладывать малоприятный разговор в Пенмаррике нельзя.
В то утро я нашел дом одиноким и заброшенным, томительный корнуолльский туман клубился у его мрачных стен. Некоторое время я смотрел на Пенмаррик, не понимая, почему полюбил его, коль скоро он так безобразен, но тем не менее уверенный в том, что мне предстоит вдохнуть в него жизнь. Я улыбнулся собственной сентиментальности, но это чувство осталось, навсегда застряло в сердце. Это был мой дом, моя земля; когда-нибудь я вступлю в права владения ими.
Через пять минут, когда конюх с всклокоченными волосами увел мою лошадь, а лакей, горя желанием угодить будущему хозяину, быстро провел меня в дом, я снова очутился в гостиной с протертым индийским ковром и стал смотреть, как ветер гонит с моря на террасу прохладный туман.