Наследники легенд - стр. 78
Сестру похоронила последней. Долго, как в зеркало, смотрелась в посеревшее личико той, что всегда была рядом – с рождения и даже раньше, еще в материнской утробе. И все не решалась засыпать родное лицо землей. Каине же и сделала первый подарок. Напавшие на поселок бросили труп одного из своих – крупного, бородатого мужика в мохнатой дохе, которому кто-то из односельчан расколол топором голову. Доху она взяла себе, труп оставила волкам, все три дня бродившим вокруг поселка, в котором убили всех собак. А уши, кривые и мясистые, отрезала для Каи. Ничего, что они такие некрасивые. Главное, что есть. Ауры приложат их к ее головке и сделают такими же маленькими и хорошенькими, как у нее были раньше. Осталось только найти уши для остальных семидесяти двух человек…
Холод зимнего дождя еще отзывался дрожью в теле, когда я вынырнула из чужой памяти. Собственный голос тоже показался чужим:
– Сколько уже прошло?
– В феврале два года было.
Глаза привыкли к темноте, и я различала забившийся в угол живой комочек: отважная лучница, свирепая волчица… маленькая девочка, лишившаяся всего и ставшая взрослой в один день. Хотелось присесть с ней рядом… Но жалость – это то, чего она мне никогда не простит.
– Сколько тебе лет, Вель?
– Семнадцать. Скоро. Так ты уйдешь или нет?
Злость в последних словах показалась неубедительной, но я шагнула к двери и опять остановилась на пороге.
– Знаешь, не обязательно класть их в могилы. Можно сжечь. Как в храмах сжигают дары для богов и усопших. Вы же делали так?
– У нас не было храма. Даже пятибожика. По праздникам староста выносил из дома лики и ставил на большой стол под яблоней, там и молились. И ничего не сжигали.
– Я не обманываю. Если не веришь, спроси у местного мольца.
К дому, где нас поселили, я не шла – бежала. С ходу бросилась на шею нервно мерявшему шагами двор мужу.
– Что случилось? Нас Арай позвал, а парни не хотели ему говорить… Что-то с девочкой?
– Мы вернулись, но вас уже не было, – подошел прятавшийся в тени дерева Най.
– С ней все хорошо. Она у себя, спит.
Надеюсь, ему не придет в голову проведывать ее сейчас. Хотя ему она, возможно, и будет рада.
А может, ее уже нет в той лачужке – не стала дожидаться утра, связала в узел «подарки», ушла за деревню и разложила костер. Сидит, жжет уши убитых врагов и плачет: не так как при мне, тихо размазывая по щекам слезы, а громко, взахлеб, до волчьего воя…
– С ней правда все нормально? – переспросил Ил, когда друзья ушли.
– Конечно нет. Что нормального в ребенке на войне?
Потом я долго не могла уснуть. Ворочалась, думала о детях. О том, как они там без нас. О том, что будет, если наш поход не увенчается успехом и мы все же останемся в этом раздираемом войнами мире. О том, что случится, если мы с Ларом не вернемся домой…