Наследники князя Гагарина - стр. 31
– Отошла? – спросил уролог с прежней иронией в голосе. – Чай, кофе, потанцуем?
– Апельсиновый сок, – попросила Лада, с трудом шевеля губами, и осознала: вчера, когда они приехали в ее квартиру, она опять что-то пила. И не что-то, а водку, и, наверное, слишком много, ибо, судя по интерьеру, ей стало плохо, и Леониду пришлось с ней изрядно повозиться.
Она села на кровати, чтобы выпить принесенный им сок, и тут в голове тревожной лампочкой вспыхнула мысль: наверное, ее рвало. А потом еще одна: что-то было у них или нет? Лада жадно осушила стакан, хотела встать, но ее сильно качнуло, и Леонид подхватил ее под локоть.
– Тише, тише, только, пожалуйста, не грохнись опять! Давай до ванны провожу, – и повел осторожно, как тяжело больную, которая делает первые шаги после только что перенесенной операции.
В ванной она взглянула на себя в зеркало и тут же распахнула только что прикрытую за собой дверь:
– Это ты мне синяк поставил?
– Ага, и бокалы в «Перекрестке» тоже побил я.
Глаз совершенно заплыл, лицо распухло, синяк был зловеще-бордовым, а губы и в самом деле запеклись и растрескались…
Потом она пила кофе, с трудом сдерживая тошноту и прикрывая левую половину лица влажным полотенцем, а Леонид со смехом рассказывал ей, как она категорически отказывалась его отпускать, предлагала на выбор спиртное из своих запасов, хвасталась, что перепьет любого мужика, и залихватски опрокидывала в рот рюмку за рюмкой. А потом попыталась исполнить восточный танец, но буквально пару раз взмахнув руками, споткнулась на ровном месте и рухнула лицом на журнальный столик.
– Что, действительно ничего не помнишь? – не верил он.
– Так, местами, – неохотно ответила танцовщица и, несмотря на мучавшие ее стыд и раскаянье, все же задала самый важный вопрос: – У нас что-то было?
– В каком смысле?
– В прямом. Ну, секс…
– Еще чего! Стал бы я так поступать со своим отцом, даже если бы и очень хотелось.
– При чем тут твой отец? – Лада вспомнила, что и вчера Леонид почему-то пытался ему дозвониться. – Чтобы переспать с женщиной, тебе нужно его благословение?
– Да я никогда в жизни не стал бы приставать к женщине своего отца.
– А почему я – его женщина?
– А что, нет?
– Да я его знать не знаю!
– А откуда же я тогда тебя знаю? Мы столкнулись возле клиники, когда ты с отцом выходила из кафетерия. Разве нет?
Миленина рассмеялась, и ушибленное место под глазом отозвалось стреляющей болью. Она попыталась передразнить Веру Антоновну, но вышло непохоже:
– Леня, Леня, кто это? Это же Катька, какая наглость…
– Ты о чем? – он взглянул на похмельную женщину встревожено: неужели опять бредит?