Наследники графа. Александрин - стр. 68
– Надеюсь, вам это только кажется. Хотя атмосфера действительно зловещая.
Приказав принести угощения и вина, графиня предложила гостю расположиться в кресле.
– Вы останетесь погостить? – спросила она несколько напряженным тоном, что не ускользнуло от Анри.
– Нет, – поспешил успокоить ее тот. – Мне нужно продолжать путь. Я лишь хотел кое-что вам сообщить. Но сначала скажите, Монфор здесь?
Графиня подняла на него пораженный взгляд, посмотрела пристально и остро.
– Нет, – сказала она отрывисто.
Аббат удовлетворенно кивнул.
– Вы меня осуждаете? – вдруг спросила Анна с некоторой воинственностью, словно готовясь к защите и решив напасть первой.
– Мое дело молиться за вас. Осуждать я не в праве, – пожал плечами аббат.
– У меня началась новая жизнь, – стала говорить женщина, будто оправдываясь. – Мне не нужно бояться, что кто-нибудь узнает, что у меня есть любовник, не нужно хранить верность супругу, не нужно лгать. Я свободна.
– Не примите мои слова за осуждение, но я не понимаю людей, которые решают вот так все разрушить. На ровном месте.
– Не на ровном месте! Это копилось долго и больше я не хочу терпеть.
– Что терпеть? – усмехнулся Анри. – Не дурите. Возвращайтесь к мужу. Он вас любит.
– Плевать ему на меня! Мне теперь совершенно ясно, что он обо мне всегда думал. Любил бы – не сказал бы такого.
Аббат вздохнул.
– Как я вижу, вы не знаете, что случилось. Хоть и просил де Монфора вам передать. Граф болен.
Пока он рассказывал обо всем, что случилось с Арманом после ее отъезда, Анна слушала, а в глазах стояли слезы, резавшие, как осколки стекла. Ее сердце разрывалось от этих слов.
За окнами шумел проливной дождь, едва утихнувший и вот начавшийся с новой силой. Воздух был свеж и прохладен.
– Насколько болен граф? – выпытывала графиня у Анри.
Его бодрые заверения, что он уже почти поправился, казались ей полными притворства и не внушали никакого доверия.
– Бог все прощает, – уже собираясь уезжать, сказал аббат.
– Мой бог – нет, – ответила Анна.
– Поверьте, ваш бог тоже, – улыбнулся аббат, прекрасно понимая, кого она имеет в виду.
– Я не знаю, как быть. Жизнь все так запутала, – вздохнула она.
– Делайте так, как подсказывает сердце. Езжайте домой. Он ничего не знает наверняка, и не узнает, по крайней мере, от меня.
Аббат грустно покачал головой, поцеловал ее руку и вышел.
Осмелится ли она вернуться к мужу после всего? Она лихорадочно металась по комнате и спрашивала себя: отчего ей так больно? Хотела забыть его, выкинуть из головы. Но разве словами рассудка уймешь расходившееся сердце? Потом бросилась на диван, рыдала, уткнувшись лицом в подушку. А в это время в коридоре шептались служанки, заглядывая в проем двери: