Наследники графа. Александрин - стр. 60
– Аккуратнее. Платье испортится, – тихо сказал он, глядя ей в глаза.
Cок действительно едва не попал на светлое кружево, которым был отделан верх лифа. Смутившись, графиня отвела глаза и ничего не сказала. Села в карету, даже забыв похвалить сок и попрощаться с трактирщицей. По коже Анны пробежали мурашки. И вряд ли они были вызваны холодным напитком.
Монфор уже давно не был неопытным юношей и прекрасно видел, что происходит с его любимой женщиной. Куда подевалась уверенная в себе, язвительная и холодная дама, злого языка и нрава которой он даже побаивался? Она не щадила людей, которые чем-то ее обидели или затронули ее интересы. Защититься от нападок графини Мишелю обычно было не под силу, и порой рядом с ней он чувствовал себя глупым теленком. Теперь они словно поменялись ролями. Анна уже не могла прятаться за большую любовь всей своей жизни, без конца напоминая ему, что ей дорог супруг. После того, как она рассказала шевалье о том, что ушла от графа, графиня словно стала беззащитной перед его напором. Монфор был уверен в своих силах и пока выжидал, наблюдая, как в ней разгорается томление… Хотя сопротивление и попытки сохранить призрачную верность мужу оказались сильнее, чем он думал.
Когда вечером они остановились в очередном постоялом дворе, Мишель решительно вошел в комнату Анны и запер дверь. Без камзола, в одной рубахе, закатав рукава так что видны золотисто-смуглые руки, под тонкой тканью угадываются мускулы, а в проеме воротника – курчавая темная поросль на груди… Графиня, стоявшая у окна, не успела ничего возразить, когда мужчина притянул ее к себе и стал покрывать горячими поцелуями ее шею. Вдыхая цветочный аромат ее духов, он сам пах чем-то пряным и жарким. Его руки потянули за тонкую ткань пеньюара, чтобы прикоснуться к телу, которое он так страстно желал…
– Нет, Мишель, не надо… Не надо!
Почти крикнула, оттолкнула его и запахнула на груди пеньюар.
– Пожалуйста, перестань. И иди спать, – сказала хрипло и отступила, словно готовясь в обороне.
– Что за глупая женская жестокость так мучиться самой и мучить меня? – в сердцах бросил он.
Миниатюрная, пухленькая (ее положение уже было не скрыть), румяная, Александрин взлетела по ступенькам замка. В своем желтом с розовым платье и шляпке в тон она казалась какой-то райской птичкой. Ее глаза ярко сияли лазурной голубизной, как и небо в этот день. Она всегда была похожа на котенка – игривого, ласкового, но своенравного и порой диковатого. Юная баронесса хотела попрощаться с матерью перед предстоящим путешествием.