Размер шрифта
-
+

Наследник волхвов - стр. 1

Пролог

Луна походила на глыбу льда с отколотым краешком, а звезды – на ледяную крошку. Луна источала холод, превращая последние россыпи снежной крошки в искрящиеся слитки. Луна светила подростку в спину.

Он пробирался по ночному лесу, шурша пергаментом прошлогодних листьев, смело наступая на белесую слюду поверх мелких лужиц. Он не боялся оставлять следы, ибо знал: утром золотое солнце расплавит фальшивое серебро ночи и всякий след исчезнет, растворится в журчании ручейков, сгинет в пелене туманов.

Подросток нашел, что искал, в глубине ельника. Не успевший просесть могильный холмик наспех забросали сухим валежником, припорошили жухлыми иголками. День-два – и холмик осядет, станет неглубокой ямкой, наполненной талой водяной мутью. Еще пара-тройка дней – и могилу не смог бы отыскать даже он, знающий этот могучий лес не хуже собственной избушки.

Он раскидал валежник, опустился перед свежей могилой на колени и принялся копать холодную рыхлую землю. Грубые, привыкшие к тяжелому труду ладони черпали горстями коричневые земляные катышки, крепкие, уже недетские руки работали ловко и слаженно.

Хрустнула ветка сзади справа. Не переставая копать, подросток оглянулся – меж еловых лап замер волк. Огромный серый зверь смотрел в лицо человеку, и две луны отражались в расширенных черных зрачках, и ярко светилась желтым радужная оболочка умных звериных глаз.

Верхняя мальчишеская губа с едва заметным пушком усов приподнялась, обнажив крепкие белые зубы, подросток ощерился. Зверь опустил морду, вильнул хвостом по-собачьи. Подросток вытянул губы трубочкой, зашипел. Волк попятился, путаясь в лапах, будто щенок, поджал хвост и побежал прочь.

Подросток отвернулся, склонился над могилой, зачерпнул еще горсть земли, еще и еще... Скрюченные пальцы с обгрызенными ногтями зацепились за складки одежд покойника. Подросток улыбнулся, совсем как ребенок, той трогательной ребячьей улыбкой, которая безвозвратно исчезает с годами и которая столь мила сердцу всякого любящего свое чадо родителя...

1. Безумно влюбленный

Форточку Игнат опрометчиво оставил открытой, и под утро студеный весенний ветерок задул в комнату холод. Солнечный лучик, словно маркер лазерного прицела, пробился в щель между парусами-занавесками, попал, зараза, точно в правый закрытый глаз спящему Игнату. Разделенная пополам едва заметным шрамом правая бровь дернулась, затрепетали ресницы, глаз открылся. И сразу же закрылся, зажмурился. Игнат завозился на постели, повернулся на бок, по-кошачьи прикрыл лицо согнутым локтем. Голая пятка вылезла из-под ватного одеяла, пятке стало холодно, она заползла обратно, но теперь вылезло колено. Рука, прикрывающая лицо, тоже замерзла. Игнат поджал колени к животу, накрылся с головой одеялом, потер пяткой о пятку, зевнул. Душно. Вынужденная утренняя гимнастика, принудительный комплекс вольных упражнений с одеялом на свежем воздухе мало-помалу прогоняли сон. Последняя надежда вернуться в царство Морфея исчезла, когда во дворе противно, с надрывом заверещала автомобильная сигнализация.

Игнат встрепенулся, сел на постели и вспомнил, что свой «Мерседес» одна тысяча девятьсот восемьдесят лохматого года выпуска неделю назад подарил трудолюбивому подростку, младшему братишке суженой-ряженой, единственной и неповторимой девушки из сказки о будущей счастливой семейной жизни.

До того как подарить потенциальному родственнику «мерс», Игнат вложил в его ремонт аж полторы тысячи зеленых, но денег не жалко. Влюбленные не только часов не наблюдают, они еще и деньгам не знают счета. На последние Игнат купил суженой колечко с бриллиантиком. Шел мимо ювелирного, увидел кольцо в витрине и играючи выложил за него... Нет, лучше не вспоминать сколько, лучше вспомнить, как лучились ее зеленые глаза, когда она надевала кольцо на палец.

Игнат протер глаза кулаками, проморгался. Будильник он вчера не заводил, решил отоспаться, и нате вам – проснулся без пятнадцати восемь. А лег? Кажется, около трех. Долго боролся с бессонницей, ворочался, улыбался в темноте, как полный идиот. Впрочем, почему «как»? Все влюбленные немножко идиоты, у каждого наблюдается некоторое помутнение рассудка. Разве может у взрослого, тридцатишестилетнего мужчины, находящегося в здравом уме, возникнуть желание в начале четвертого ночи... или уже утра?.. Неважно! Разве может у нормального, трезвого мужчины возникнуть непреодолимое желание в три с минутами позвонить девушке, с которой закончил разговаривать полчаса назад? А начал еще до полуночи. И, главное, о чем говорили-то? Ни о чем! О пустяках, с точки зрения здравомыслящей особи хомо сапиенс. Просто хотелось слушать и слушать ее голос, улавливать ее дыхание, радоваться ее смеху – вот и все. Спать одному в холостяцкой постели совершенно не хотелось, ни капельки.

Страница 1