Наследник Тавриды - стр. 35
– Вот ты мне скажи, Иван Васильевич, скоро ли, на твой взгляд, грохнет?
Оба имели в виду войну с Портой. Бедствия другого сорта просто не приходили служакам в голову.
– Да уж, грохнет, так грохнет, – Сабанеев затянулся. – Вишь, турки-то весь Фанар вырезали. Патриарха вниз головой повесили. Неужели мы и такую пощечину стерпим? С другого бока, если посмотреть, то мы к войне не готовы. Штабные одну песню тянут – шапками закидаем.
– Мудозвоны! – раздался под потолком столовой хриплый старческий голос.
Оба генерала вскинули головы и в изумлении уставились на большого белого попугая, хлопавшего крыльями и раскачивавшего клетку. Мгновение они молчали, а потом зашлись дружным хохотом.
– Святая правда! – повторял Сабанеев. – Истинно так!
– Это Александр Сергеевич нашалил, – сквозь слезы отозвался Инзов. – Ну до чего шкодливый парень! Спасу нет! Выучил птицу ругаться по матушке.
Одесса.
Есть женщины, рожденные для оглушительного успеха. Каролина Собаньская принадлежала к их числу. Ее трудно было назвать красивой. Рост и фигура античной кариатиды сочетались с крупными, даже грубыми чертами лица и низким, щекочущим утробу голосом. Не всякий был способен устоять перед исходившим от нее мощным призывом плоти.
Вскоре после возвращения из Миргорода Воронцов присутствовал на балу у Гурьевых. Ровно посреди праздника в залу вступила божественная Каролина. Высоко неся гордую голову, увенчанную двойной диадемой, она прошествовала через гостиную и, не обращая внимания на ропот дам, опустилась в кресло с видом королевы, занявшей трон.
Ее чеканный профиль, выделявшийся на фоне бархатной портьеры, привлек внимание наместника. Почувствовав его взгляд, Собаньская немедленно обернулась, и пришлось подойти, ибо молчание было бы расценено как невежливость. Они обменялись парой ничего не значащих фраз. Заиграли кадриль, и Михаил глазом не успел моргнуть, как оказался в паре с пассией де Витта. Хотя и не мог припомнить, приглашал ли ее, или графиня просто оперлась на его руку, когда услышала музыку.
Закончилась кадриль. Они прошли тур вальса. Когда скрипки смолкли, на них уже посматривали косо.
– Проводите меня на воздух, – потребовала Каролина. – Здесь душно.
Вынужденная любезность – оборотная сторона хорошего воспитания. Чугунный балкон выходил на Приморский бульвар. Внизу раздавались голоса прохожих, тускло горели фонари. За зеленью акаций, обнимавших дом, свет мерцал рассеянно и нежно.
– Вы так скучаете по супруге? Неужели никто не может развеять вашу грусть? – Собаньская взяла Михаила руку спокойно и твердо, как если бы имела на это право.