Наследник для лютого зверя - стр. 24
— Хорошо, — кивнул и направился к себе.
— Как прошло?
Я усмехнулся, усаживаясь:
— Сбежала.
— Да ладно?! — восхищенно усмехнулся Майк. — Позволил, небось.
— До завтра. Как раз поработать ударно.
— Не хочу расстраивать…
—Вот и не надо, — клацнул я по клавиатуре, запуская систему.
— …звонил твой отчим.
Я скрипнул зубами. Адвокат ему, конечно же, уже донес все. Я не отчитывался еще — не до него было. Да и не в приоритете он.
— Сказал, если ты не появишься лично у него завтра, то он приедет на работу.
— Пусть едет, — сощурился я на экран. — Думает, я не сделаю его пропуск временно недействительным?
— Обидится…
Но я уже не слушал — ушел с головой в работу и отчеты. Имя погибшего Стивенса напомнило, что есть один важный вопрос.
— По ребенку Стивенса решили с компенсацией?
— Не слышал. Да и не единственная это проблема. Он все равно переходит на попечение Клоувенса, а компенсация ляжет на счет, поэтому и не торопятся.
— Черт…
— Ребята были у него. Он говорить перестал. Отправили в психиатрическое пока.
Я прикрыл глаза, опускаясь лбом на кулак. В тишине кабинета ничто не мешало закопошиться под кожей собственным воспоминаниям…
Я почувствовал, когда отца не стало. Мне тогда будто сердце вынули, я перестал дышать почти, хватался за грудь… А потом отпустило. Будто кто выдернул изнутри что-то важное, и пустота заполнилась болью. И только через много лет — тишиной. У этого ребенка все это впереди…
— Можно к нему будет?
— Правда хочешь?
Я дал взглядом понять, что не стоит мне задавать подобные вопросы, и вернулся к монитору:
— На утро реши.
— Хорошо.
И я надел наушники, чтобы внимательно вслушаться в происходившее в заброшенной пекарне, где мы вчера устраивали облаву. Час за часом я буравил взглядом одну точку на столе, сдавливая карандаш между пальцев. Лист был почти пуст на временные отметки — так, пара непонятных фраз для расшифровки и очистки от помех…
А вот перед первыми выстрелами отчетливо слышался крик. Могло показаться, что это просто мат, но я все равно пометил временной отрезок и поставил в приоритет для расшифровки.
Когда оторвал взгляд от монитора, над городом уже светало. Очертания каменного квартала смешались в какую-то грязь. Я откинулся в кресле, теряя концентрацию, и в голову снова полезли мысли о журналистке.
Странно — нервы не дрогнули, горло не сдавило от сухости и жажды, но из груди вырвалось требовательное и взвешенное рычание: «Моя». Видимо, гормоны поутихли, наконец. Желание из одуряющего и смертельно опасного стихло до терпимо тлеющего. Голова стала, наконец, абсолютно ясной.