Наследница Монте-Кристо - стр. 9
- Ты красивые истории оставь писателям и режиссерам. Значит так, Лапина, слушай меня внимательно. Вот здесь, - постучал по папке, - то, что лучше сразу подписать. Признание в убийстве Завальского. Чистосердечное признание смягчает наказание. Одна подпись, и я организую тебе одиночную камеру, свидание и сносные условия вплоть до суда. Даже походатайствую за тебя перед государственным адвокатом. Думай, красавица, и побыстрее. Десять лет, с адвокатом трешку скинут, а там за хорошее поведение выйдешь по УДО. В двадцать девять лет еще успеешь детей нарожать с чувством полного искупления. Вопросы?
Ужас и нереальность происходящего придавили меня к креслу. Я надеялась, что все расскажу, что проведут расследование и поймут, что я этого не делала. Нож в него всадил кто-то другой. Там не может быть моих отпечатков пальцев! Пусть бьют и пытают, но я не должна подписывать эту бумагу. Я не буду сознаваться в том, чего не делала!
- Да вы слышите меня? Я его не убивала! Я не буду ничего подписывать!
- Идиотка, - покачал головой Тарасюк. – Полная дура. Ты понимаешь, что тебя закроют на пожизненное? Все доказательства против тебя. И свой срок ты не высидишь. Ты понятия не имеешь, что представляет собой клан Завальских, главу которого ты зарезала. Они достанут тебя где угодно и убьют. Я пытаюсь защитить тебя хотя бы от них, но раз ты отказываешься сотрудничать, зачем мне париться по поводу твоей безопасности?
4. Глава 3
- Почему вы не слышите меня? – я ощутила, как по щекам текут слезы. – Вы даже не спросили, что произошло…
- Так, ты это, сопли подотри. Меня таким не пронять, поняла? – Тарасюк вдруг резко ударил кулаком по столу. – Подписывай, тварь. Подписывай по-хорошему, иначе будешь ставить подпись кровью.
- Ч… что? – от ужаса я вжалась в стул еще сильнее.
- А то, что я сейчас выбью тебе все зубы. По одному. До тех пор, пока не перестанешь корчить из себя отмороженную. Или мне через строй тебя пустить? Интересно, на что покойный Завальский позарился…
- Я его не убивала! – меня начало ломать и бить крупной дрожью.
Такого ужаса я еще не испытывала. Я понимала – здесь, за этими стенами, я беззащитна, и со мной могут сделать все, что угодно, чтобы выколотить признание. Они своего добьются, и заставят подписать признание даже в тех убийствах, которые остались нераскрытыми. Сквозь слезы я пыталась рассмотреть лицо рыжего, увидеть в нем что-то человеческое, достучаться. Понимала – не увижу, но надо было хотя бы попытаться. Или оттянуть время – друг Евы пообещал поднять на уши своих знакомых, которые не допустят беспредела.