Наследие Рэйны. Дорога к себе - стр. 15

таким образом, ты получаешь доступ лишь к той стихии, которая помогла тебе туда проникнуть. Более опытный маг дотягивается до той стороны запросто, напрямую, и может обратиться к любой стихии, какой пожелает.

Жизнь, казалось, наладилась, но, когда Лоэну исполнилось одиннадцать лет, его мать тяжело заболела. Она слабела с каждым днем, ее силы таяли. Вскоре она уже не поднималась с постели, а потом уже и есть самостоятельно не могла. Филлит не отходила от нее, без устали готовила снадобья и микстуры, загадочные даже для Лоэна, успевшего немало узнать к этому времени. Знахарка почти не спала, но все же по ее озабоченному взгляду было понятно, что особых успехов в лечении она не добилась.

– Ты же вылечишь ее? – спрашивал Лоэн.

Она отвечала уклончиво. Говорила, что старается как может. Наконец после очередного такого вопроса она, тяжело вздохнув, погладила его по волосам:

– Боюсь, ей уже ничто не поможет. Лоэн, мальчик, я не хочу тебя обманывать и внушать ложную надежду. Это редкая болезнь, она не так давно появилась. Впервые я столкнулась с ней в молодости, тогда я еще только мечтала стать целительницей и при любой возможности напрашивалась помощницей к лекарям, нередко бесплатно. Однажды в городе, где я жила, заболел один торговец. Он был небеден и немедленно позвал к себе сразу нескольких хороших лекарей, в том числе и того, у которого я была помощницей. Все они старались вылечить его, но не смогли понять даже причину недуга. Человек медленно угасал, слабел, худел, словно без причины. Помочь ему так и не смогли. Все эти дни я надеялась, что ошибаюсь, что в случае с твоей матерью признаки просто похожи, но нет, все именно так, как я и подозревала.

Она опустила голову. Впервые он видел ее такой: несчастной, уставшей, сломленной.

Он смотрел на осунувшееся, казавшееся неестественно маленьким лицо матери. Ее тело было скрыто плотной материей, но он знал, что она превратилась почти в скелет – последние несколько декан[1] она практически не могла есть. Она, Хельми, на которую до недавних пор заглядывались даже парни немногим старше Лоэна. Эти мысли впивались в сердце стальными зубами, но он почему-то не мог плакать. Филлит держала его за руку, слезы текли по ее лицу, плечи деда крупно вздрагивали, но мальчик стоял молча и неподвижно, боясь шевельнуться, – будто он тут же рассыпется, развалится, как фигурка из песка.

Когда огонь пожирал тело, он не отвернулся. Ему казалось, в пламени тает лишь восковая кукла: слишком слабо это лицо походило на то, которое навеки осталось в его памяти.