Наследие - стр. 22

– Я могу видеть невидимое.

– Без заклинаний? – уточнил я.

Та мелко-мелко закивала.

– Да, у меня это с детства.

Я снова вздохнул, повернулся к обоим профессорам и произнёс:

– Какие одарённые детишки. Их бы таланты, да в нужное русло, цены бы им не было.

Затем вернулся к троице.

– Так и быть, исключать вас не буду, но не потому, что вы такие красивые, а потому, что делаю скидку на то, что вы ещё молоды и не способны просчитать последствия своих необдуманных действий. Но наказание своё вы получите. Серафим, – обратился я к старосте, – на декаду эта троица поступает в твоё распоряжение. Сразу по окончании учебных занятий можешь задействовать их для любых общественно полезных работ: уборка территории, помещений. Кубки там какие-нибудь пусть попротирают.

Тот удивлённо почесал затылок:

– Какие кубки? У нас в столовой только стаканы и кружки?

– Неважно, – махнул я рукой, – займи любой хозяйственной деятельностью, не требующей квалификации. Ну, ты понял.

– Так точно, господин ректор! – мигом подобрался тот, – найдём чем занять.

– Вот и отлично. И делают всё пусть ручками, без применения магии.

Для приличия ещё немного побуравив студентов тяжёлым взглядом, я посмотрел на преподавателей и качнул головой в сторону двери:

– Отведите по комнатам. Полночи уже прошло, а завтра с утра занятия.

Проводив их взглядом, пожаловался Ясуле, стоило нам остаться вдвоём:

– И вот что с такими делать? Они же свято уверены, что делали доброе дело. И ведь в следующий раз снова куда-нибудь полезут.

– Понять и простить, – подошла и обняла меня за шею женщина, – а ещё взять на заметку. Они действительно обладают весьма любопытными талантами.

– Ну да, видящая сквозь любую невидимость и гениальный взломщик, – улыбнулся я, нежно касаясь её руки.

– И девочка, что может чувствовать эмоции и общаться с ледяными сущностями, не забывай.

– Вот я совсем не уверен, что у гончей были эмоции, – продолжая гладить Ясулу по тонкому, но крепкому предплечью, с сомнением произнёс я, – скорее поверю, что эта Сандра как-то смогла её утихомирить магией, а все эти эмоции напридумывала сама себе.

– Может быть, может быть… – протянула женщина.

Затем с видимой неохотой отстранилась от меня и отступила к двери.

– Спокойной ночи, Вольдемар.

– Спокойной ночи…

Я с грустью посмотрел ей вслед. Затем, чуть не вывихнув челюсть, зевнул и, поднявшись, тоже покинул опустевшую кафедру, с ворчанием направляясь обратно в башню.

Окутанный тишиной своего кабинета я стоял у окна недвижим, словно страж, охраняющий покой этого места. Внизу, во дворе колледжа, жизнь бурлила и била ключом: студенты спешили по своим делам, и до меня сквозь открытые створки доносился гул голосов. И снова, как тень, вернулось это чувство – башне не хватало чего-то важного. Балкона. Как было бы прекрасно выйти на него, вдохнуть свежий воздух и, окидывая взглядом всё происходящее под ногами, чувствовать себя настоящим хранителем этих молодых судеб.